Я снова повиновался, обошел минивен, рванул неподатливую
дверь, потом, сильно согнувшись (двухметровый рост приучил меня входить в
низкие помещения, сложившись почти пополам), втиснулся в салон, поднял глаза и
увидел возле окошка, по-деревенски занавешенного белыми, сосборенными
драпировками, двух мрачных мужчин: абсолютно незнакомого мне темноволосого
парня и… Макса.
– Садись, Ваня, – спокойно приказал
приятель, – едем ко мне.
– Куда? – оторопел я. – Макс! Где ты был? Я
просто обзвонился! Решил, что тебя в командировку отправили.
– Делом занимался, – усмехнулся Макс, – очень
важным, так сказать, категории А. Знаешь, как я его для себя назвал?
– Нет, – осторожно ответил я, – откуда бы?
– «Спасение Ивана Павловича из ливневой
канализации», – вдруг заорал Макс, – садись и не шевелись, все дело
нам почти порушил, сыщик хренов. Гони, чего стоишь!
Последняя фраза относилась к водителю. Шофер стартовал, как
болид на гонках «Монте-Карло», меня швырнуло на спинку сиденья. «Рафик» летел
по улицам ястребом. Под неказистым капотом скрывался очень мощный, современный
мотор.
Я просидел в кабинете у Макса почти сутки. Сначала
выкладывал добытые сведения приятелю, потом группе хмурых людей в костюмах,
затем рассказ пришлось повторить еще раз для маленького, лысого, суетливого
толстячка, похоже, самого главного начальника, потому что, несмотря на его
карикатурную внешность, все окружающие обращались к нему почтительней некуда.
Наконец, уже под утро я очутился снова у Макса. Приятель вытащил из сейфа банку
кофе и, налив нам по кружке, вдруг сказал:
– Ваня, ты молоток! Впору тебя на работу к нам брать,
только ведь не пойдешь: оклад невелик, а геморрой размером со слона. Надо же –
нарыл столько информации за короткий срок!
– Мне просто повезло с Усовой, – честно признался
я, – это она практически все знала. К ней же прибежала Ира и рассказала
про беседу с Надей, про «улучшитель» и смерть старших Лаптевых и Кисовых.
Слушай, неужели эта дрянь работает?
Макс пожал плечами:
– Похоже, да.
– Но как?
Приятель развел руками:
– Это не ко мне. Петр сделал нечто, о чем я, не
обладающий специальным образованием, не могу сказать ни слова. Внешне эта фигня
похожа на пуговицу, чтобы она заработала, следует надавить на крохотную
выпуклость, ну и понеслось. Никакого запаха или звука «улучшитель» не издает,
обнаружить его очень трудно. Сейчас спецы разбираться будут.
– Но как же Петру разрешили в больнице работать?
Макс побарабанил пальцами по столу.
– Бывают плохие врачи?
– Сколько угодно, – ответил я.
– А хорошие толковые специалисты, готовые все сделать
для своего пациента?
– Думаю, тоже встречаются.
– Вот Петру и повезло, он попал именно к таким.
Психиатры ни на минуту не верили в какой-то там «улучшитель», но, понимая, что
больной, лишенный своего занятия, впадет в буйное состояние, переделали
крохотную кладовую в палату и поместили туда бедолагу, дав ему инструменты.
Более того, они снабжали Победоносцева необходимыми материалами. Надеялись
привести мужчину в относительно стабильное состояние, его изобретательству
потакая.
– Я так и не узнал, кто убил Римму!
Макс потер рукой затылок.
– Римма! Да! Вот уж кого жаль. Глупенькая, наивная девушка,
обожающая Лолу и Машу Лаптеву. Она так ничего и не поняла. Их с сестрой
поселили в квартире Лаптевой, новой, которую она себе купила.
– Обманули? Зачем?
– Чтобы Римма была всегда под рукой и прониклась к
Лолите еще большей любовью. Победоносцева должна была сопровождать Лолу к отцу,
Кисову одну никто бы не пустил в клинику, там очень строго. Была, правда, одна
нестыковка. Луис, никогда ранее не видевший Победоносцеву, на одной из тусовок
принял ее за дочь олигарха, ну и закрутил с ней роман. У Луиса мечта всей жизни
жениться на очень богатой женщине и свалить отсюда.
– И как только человек, намеревавшийся стать депутатом,
не побоялся устроить спектакль с подставными дочерьми?
Макс пожал плечами:
– Ничего удивительного. Его падчерицы очень далеко отсюда,
они давно в Америке, «добрый» отчим никогда не знакомил их с друзьями, девушек
никто как следует и не знал. Впрочем, и прежних приятелей у «нового русского»
не осталось, а для журналистов Римма вполне годилась. Надю только на фото
сняли.
– Но почему Римма не призналась Луису, что ее отец жив?
С какой стати она выдала ему историю про сироту и отчима?
Макс тяжело вздохнул:
– Очевидно, Римма побоялась признаться, что у нее есть
сумасшедший отец. Она ведь собиралась за Луиса замуж, а псих тесть мог отпугнуть
жениха! Только на самом деле Луис очень короткое время оставался в неведении.
Когда он начал снимать Римму на порнофото, одно из них
попалось на глаза Маше Лаптевой, и та мигом бросилась к Луису с воплем:
– С ума сошел! Это же наш проводник к «улучшителю».
Тебе нужно от нее держаться подальше!
Луис испугался и мигом сдал Римму своему приятелю-сутенеру.
Глупой, верящей всем и всему девушке он рассказал малоправдоподобную историю о
долге, который висит на нем. Дескать, Луис под прицелом бандитов, если не вернет
деньги, его прирежут, только Римма может ему помочь. Когда она отработает долг,
Луис на ней женится, и они уплывут на шхуне с алыми парусами навстречу солнцу.
– Бред! – воскликнул я.
– Это на твой взгляд, – ответил Макс, – а
Римма бросилась спасать любимого. Он сумел задурить девушке голову по полной
программе. Порносъемки называл «новым словом в фотоискусстве», и Римма верила,
она вообще верила всем, а уж Луису в особенности.
– Все равно мне многое непонятно!
– Что именно?
– Римма же не открылась Луису до конца, врала про
отчима-бизнесмена.
– Ваня, ты беседовал с Победоносцевой на эту тему?
– Нет, мне она выдала совсем другую версию, о муже
Игоре. Кстати, зачем?
– Об этом потом, – отмахнулся Макс, – от кого
ты узнал про отношения Риммы и Луиса?
– От фотомодели Элис! Я же только что тебе все
рассказал! Я был у Луиса, пытался прощупать почву, представился помощником
богатого человека по фамилии Скрябин, чья дочь Таня желает сделать портфолио.
Элис догнала меня на улице, ну и…
