– Да, – кивнула Усова.
– Так я и знала, – воскликнула Ирина, –
кстати, о Лаптевой. Про нее ты что слышала?
– Ничего, причем уже давно.
– Ясненько. У Маши тоже родители скончались.
– Бедняжка.
– Вовсе нет, она счастлива. Живет шикарно, деньги
лопатой гребет, фотомодель наша Маша, вся в шоколаде. Почему же ее родители так
рано умерли? Вот в чем вопрос, – усмехнулась Ира, – но я теперь знаю
почти все, не хватает только кое-каких деталей. Ладно, ты меня внимательно
выслушай и ничему не удивляйся. А главное – все, что я говорю, полнейшая
правда, хоть она на первый взгляд и кажется круче фантастического романа. Ну-ка
ответь, помнишь, кем отец Риммы и Нади работал?
Галя напряглась.
– Ну… он же вроде псих.
– Не совсем, – прищурилась Ира, – вернее, в
обычной жизни да, полный идиот, про таких принято говорить: не от мира сего. Но
в своей профессии он гений, великий, никем не признанный изобретатель. Его
никто не любил, включая жену и родных детей. Знаешь, какая у мужика фенька
была? Мне Надька все рассказала. Он обожал всем рассказывать, какую штуку
мастерит, очень хитрую: улучшитель человечества!
Я вытащил пачку сигарет и совершил несвойственную мне
бестактность: закурил, не спрося на то разрешения у присутствующей дамы.
Улучшитель человечества! Знаете, меня совсем не удивило услышанное.
Те, кто хорошо знаком со мной, в курсе того, что в кармане у
меня имеется диплом Литературного института. Так вот, один из моих бывших
одногруппников, Борис Агапов, устроился на работу в журнал, посвященный
изобретательству. До того момента я и не предполагал, до какой степени
талантлив народ России.
Борька частенько рассказывал о совершенно невероятных
штуках, которые приносили и привозили в редакцию люди со всех концов тогдашнего
бескрайнего СССР. Электрическая чесалка для спины, кровать, которая сбрасывает
на пол спящего после звонка будильника, унитаз, автоматически сливающий воду,
робот – чистильщик ботинок. Много лет тому назад наши люди придумали
посудомоечную машину, пульт для переключения программ у телевизора и кучу
других разностей. Отчего этими удивительными наработками не воспользовалась
промышленность, почему их не запустили в серию, другой разговор. Скажу лишь,
что западные фирмы были намного дальновидней и оперативней советских
руководителей легкой промышленности.
Журнал, в котором помещались описания удивительных
изобретений, тщательно изучался специалистами крупных заграничных предприятий.
А потом кое-кто из «левшей» узнавал, что его устройство производится в огромном
количестве и пользуется большим спросом за рубежом. Доказать свое авторство
было трудно, большинство одаренных людей не думало ни о каких правах, просто
привозило в Москву какую-нибудь скатерть-самобранку и с радостью
демонстрировало ее сотрудникам журнала. Да и не думали советские граждане о
деньгах, изобретали всякие штуки из любви к процессу, раздавали облегчающие быт
приспособления знакомым, соседям, родственникам, очень часто даже и не
подозревая, что, как тогда говорили, «за бугром» выдуманный ими в порыве
вдохновения агрегат мог бы сделать их обеспеченными на всю оставшуюся жизнь.
Изобретатели были разные. Одни, сделав, допустим,
автоматическую стиральную машину, даже не пытались запустить ее в производство.
Показывали замечательно работающий опытный образец в журнале, выслушивали
комплименты от сотрудников и уезжали к себе домой. Потом в сарае, «на коленке»,
начинали собирать «прачки» всем желающим, не беря за работу ни копейки. Но была
и другая категория «кулибиных», по счастью, самая малочисленная, –
абсолютно сумасшедшие люди, желавшие осчастливить все человечество разом.
В редакции их знали в лицо и пытались спрятаться, когда на
пороге появлялся агрессивный товарищ N из Воронежа, придумавший новый источник
энергии: двигатель, работающий на канализационных отходах. У дядьки при себе
имелась канистра с «шуагл», и он, несмотря на протестующие вопли несчастных
журналистов, начинал демонстрацию «машины». Каждый раз дело заканчивалось
провалом, и N отбывал на родину, чтобы через полгода появиться опять и показать
улучшенный вариант замечательного изобретения.
С упорством, достойным лучшего применения, редакцию атаковал
москвич К, собравший шумопоглотитель. К предлагал установить свой агрегат вдоль
магистралей, чтобы превратить, как он говорил, Москву в тихое место с
прозрачными озерами. Никакие доводы на К не действовали. Сначала с ним пытались
говорить как с нормальным человеком, объясняли, что размеры его
«шумопоглотителя» будут огромны, а грохот, который станет издавать сам
механизм, лишит сна жителей половины города. Но К упорно, снова и снова являлся
в редакцию…
К сожалению, Петр Победоносцев, отец Нади и Риммы, был из
разряда последних, полусумасшедших людей. Он, правда, по редакциям не ходил,
мучил домашних.
Каждый вечер Петя, дождавшись, пока жена и дочери придут
домой, выскакивал из комнатки, оборудованной под мастерскую, и принимался
излагать суть своей работы. Он демонстрировал женщинам какие-то металлические
полоски, кусочки железа, один раз высыпал перед ними горсть странных кругляшей,
похожих на пуговицы.
– Что это, папа? – спросила Римма.
Петр разразился тирадой, из которой сестры Победоносцевы
поняли лишь одно: отец изобрел нечто, испускающее излучение. Любой человек, на
которого оно направлено, станет со временем гением, в нем проснутся
удивительные способности, вернется молодость, в общем, это настоящий улучшитель
человечества! Одна беда, мощность замечательного устройства пока очень мала,
действует оно лишь в непосредственной близости от объекта «улучшения», а Петр
хочет осчастливить весь мир сразу. Для этого ему нужно собрать особую пушку, но
на нее нет средств и необходимых деталей.
Вера, жена Пети, давно привыкшая к заморочкам супруга, не
обратила на его слова никакого внимания, а Римма наивно спросила:
– И зубы вырастут?
– Да, – ответил отец, – непременно.
– Ты бы «улучшитель» бабе Кате подсунул, –
посоветовала добрая девочка, – а то ей жевать нечем, все плачет, что
протезы сделать не может.
Петя моргнул, а потом протянул:
– Можно попробовать…
Через полгода баба Катя умерла. Смерть древней старухи
никого не взволновала, ее родственники даже обрадовались: у них в комнате стало
чуть просторней. Римма давным-давно забыла о том, что предложила отцу помочь
бабке. Кончина соседки не удивила девочку, с другой стороны, чего ей было
изумляться? Бабка доскрипела почти до ста лет, всем бы так.
