Воспоминания обрушились на меня с такой силой, что я ощутил
сильнейшее желание убежать прочь из рассадника знаний.
Испытав это чувство, я удивился, а потом разозлился на себя
и смело вошел в комнату. Матильда Львовна оказалась совершенно непохожей на
Зинаиду. Молодая женщина, вернее, молодая в моем понимании дама, одетая в
красивое светло-розовое платье, стояла у стеллажа с книгами. Русые волосы,
вьющиеся то ли от природы, то ли от усердия парикмахера, падали на хрупкие
плечи. Никаких бус, брошей и мужских часов. Из украшений лишь тонкий браслет из
какого-то ярко-красного материала.
– Вы сотрудник санэпидемстанции? – с удивлением в
голосе воскликнула Матильда Львовна.
Я хотел уже было изложить заранее заготовленную историю о
сыновьях-безобразниках, но тут большие, цвета ореховой скорлупы глаза
директрисы посмотрели прямо мне в лицо, и я совершенно неожиданно произнес:
– Разрешите присесть? Вот мое удостоверение.
– Частный детектив, – еще больше удивилась
Матильда Львовна, изучив документ. – Я думала, у нас людей такой профессии
нет.
– Вы очень внимательны, – вздохнул я, –
абсолютное большинство граждан, повертев эту книжечку, принимают меня за
работника МВД.
– Тут же ясно написано: «Агентство «Ниро».
– Народ не видит букв.
– Я просто нацелена на поиск ошибок в тетрадях, –
засмеялась Матильда Львовна, – привычка педагога внимательно изучать любой
текст – и письменный, и устный – скорее мешает в жизни. Вот вчера я пошла в
магазин купить кефир, передо мной у прилавка стояла женщина и объяснялась с
продавцом.
– Что у вас за порядки! Безобразие! Касса в одном
месте, товар в другом. Хочу коробку каши, а вы мне свиную голову дали.
– У вас голова пробита, – ответила продавщица.
– Сами ее пробили!
– Каша не в моем отделе!
– А ну зовите сюда старшего менеджера, –
окончательно разъярилась покупательница.
– Успокойтесь, – лениво протянула тетка по ту
сторону прилавка и заорала: – Люся, перебей этой голову в кашу! А вы ступайте
вон туда! Там из вашей головы кашу сделают.
– Безобразие, – злилась женщина, – придешь, а
тебе голову пробьют! Вас уволить надо!
Матильда Львовна слушала диалог и изумлялась. Продавщица с
покупательницей даже не понимали, что их разговор звучит жутко: «Перебей этой
голову в кашу!»
– Чек давайте, – вздохнула торгашка, когда
покупательница, хотевшая получить коробку геркулеса быстрого приготовления,
переместилась к другому прилавку, – во народ попадается! Ну выбили голову,
чего орать? Эка беда, ща каши вместо нее пробьем, и порядок, пошла домой
счастливая! Спокойней надо быть, доброжелательней себя вести. Ведь чуть-чуть с
пробитой головой постояла, а как вопила! Нет бы улыбнуться: «Девочки, вы
ошиблись», а эта сразу огнем плеваться. Сделай ей прямо в секунду из головы
кашу!
– Действительно, смешно, – улыбнулся я.
– Это вы еще детские сочинения не читали, –
покачала головой Матильда Львовна, – там такие перлы попадаются! Вчера
привели ребенка, новенького, он в шестой пойдет, а классы у нас разные. В «А»
сидят те, кто более подготовлен, в «Б» послабее. Ну я и предложила ему
изложение написать, прочитала текст, в нем имелась фраза: «Испугавшись дикого
зверя, мальчик побежал сквозь заросли саксаула»
[5]. Я оставила
школьника на время, вернулась, забираю работу и читаю: «Испугавшись дикого
зверя, мальчик побежал сквозь заросли сексаула».
– Скажи, деточка, – спросила Матильда
Львовна, – ты знаешь, что такое саксаул?
– Да, – совершенно спокойно ответил тот, –
аул – это деревня у лиц кавказской национальности, а сексаул – такой квартал,
где проститутки работают, вроде улицы красных фонарей в Амстердаме, мы там с
мамой весной были на экскурсии.
– Это уже даже и не смешно, – покачал я
головой, – зачем же мамаша сынишку в такое место повела?
Матильда Львовна развела руками:
– Вопрос не ко мне. Впрочем, я задала его родительнице
и услышала ответ: «А что удивительного? Теперь не прежние времена, ребенок
должен знать о сексе».
Я не ханжа, но кое-что, ей-богу, мне кажется излишним.
А вот вам еще пример. Весной мы писали диктант, я говорю
фразу:
«Марфа кликнула Анфису».
Поднимается лес рук.
– Что случилось? – удивилась Матильда Львовна.
– В диктанте ошибка, – ответили школьники хором.
– Да? – спросила учительница. – Где же?
«Марфа кликнула Анфису», очень простая фраза.
По классу пролетел смешок.
– Чем же она кликала? – снисходительно
поинтересовалась Машенька Рябцева. – Вы нам отрывок из классики диктуете,
написано в девятнадцатом веке, а тогда ни компьютеров, ни «мышек» не было.
Марфа никак кликнуть не могла!
Вот как. Для меня глагол «кликать» имеет значение «звать»,
для них – связан с компьютером.
– Вы так хорошо помните ситуации на уроках? Даже имя
девочки сейчас назвали!
Матильда Львовна тряхнула копной волос.
– Наверное, это тоже профессиональное. Десятки детей
выучила, кое-кого и не вспоминала после последнего звонка ни разу, но стоит вам
попросить рассказать, ну, допустим… об Илье Казанском, и сразу откуда-то все
всплывет. У Илюши бабушка болела диабетом, а сам он…
– Имя Гали Усовой вам знакомо? – быстро спросил я.
– Конечно, – округлила глаза Матильда
Львовна, – мушкетерка.
– Кто?
– Мушкетерка, – засмеялась Матильда
Львовна. – Роман Дюма «Три мушкетера» читали?
– Конечно.
– Они были мужчинами, – с занудностью
преподавателя напомнила Матильда Львовна, – а в моем классе учились
девочки Лолита Кисова, Галя Усова и Маша Лаптева, вот их мушкетерками и
прозвали за дружбу. К компании примыкала еще Римма Победоносцева, но они ее
скорей из милости держали.
– Маша Лаптева? – воскликнул я. – Она потом
манекенщицей стала?
Матильда Львовна уставилась в окно:
