Я глянул на Илью, увидел маленькие хитрые, бегающие глазки и
понял: Лиза опять оказалась права. Наглый парень просто дурил Ванечке Павловичу
голову.
Дальнейшее помнится плохо. Кажется, я начал кричать, топать
ногами, толкать мерзавца в грудь. Словно привидения, в лавке материализовались
мужики, смуглые, черноволосые. Лиза ухватила меня за рукав и поволокла на
улицу. Напоследок я успел от души пнуть противного парня. Илья, не ожидавший
подобной прыти от казавшегося интеллигентным покупателя, пошатнулся и шлепнулся
на груду деревяшек.
Лизавета одним толчком выпихнула меня на улицу, и мы
побежали, петляя, словно вспугнутые зайцы.
– Сюда, – торопила Лиза, – левее, правее,
теперь прямо…
Я летел за ней, не чуя под собой ног и не видя ничего
вокруг, потом на меня неожиданно надвинулась темнота и полнейшая тишина.
Глава 27
– Ванечка Павлович, – донеслось из мрака, –
ты как? Открой глазки.
По лицу потекли холодные капли. Я вздрогнул, машинально
разлепил веки и увидел два озабоченных женских лица, склонившихся надо мной.
Одно принадлежало Лизе.
– Где я? Что случилось? – прохрипел я.
– Ничего особенного, – защебетала Лиза, – ты
упал в обморок, хорошо, что прямо на пороге магазина, где я двери заказать
хочу. Сейчас ты лежишь на диване в кабинете хозяйки, знакомься, вот она,
Маргарита Павловна, для своих Маргоша.
– Здрасьте, – заулыбалось второе лицо, – ну и
напугали вы нас!
– Обычное дело, – быстро перебила ее Лиза, –
духотища страшная, скоро гроза начнется, мне самой как-то не по себе.
Словно подтверждая слова прораба, где-то близко зарокотал
гром, за окном послышался шорох, детские визги, и по крыше сильно застучал
дождь.
– Вот и ливень обвалился, – воскликнула
Маргоша, – ну и слава богу! Может, у меня теперь голова болеть перестанет!
Лиза подошла к окну, толкнула раму, всей грудью с
наслаждением вдохнула воздух и прошептала:
– Кислород появился! Я в этом городе чумею.
– Да уж, сейчас бы на дачу, – подхватила
Маргоша, – речка, лес, шашлычок, а тут сиди вся в деревяшках!
Лиза устало опустилась на стул, с ее лица исчезла привычная
улыбка.
– Дерево хорошо пахнет, – сказала она, – а
вот сухая смесь какая-нибудь или раствор… А еще утеплитель для крыши бывает
типа ваты прессованной. Я вчера в одном доме четыре часа провела, а там этот
утеплитель просыхал. Такой смрад стоял в здании! Чуть не угорела.
Я сел на диване, обнаружил, что дамы стащили с меня ботинки,
и, пытаясь скрыть смущение, включился в беседу.
– А почему же эта вата промокла? Жара какая стоит!
Первый дождь за три недели пошел.
– Так в марте крышу зашивали, – пояснила Лиза,
снова занавешиваясь улыбкой, – утеплитель намок, а строители подумали:
хозяева дурни, не поймут, в чем дело, и живенько скат заделали. Только нашу
фирму на отделку наняли, я, как вошла, сразу скумекала, что к чему, и велела
отдирать полиэтилен, которым они безобразие прикрыли. Теперь вот сохнет,
воняет, а клиенты на меня орут.
– С какой стати? – возмутился я.
– Крыша-то целой была, – засмеялась Лиза, – а
потом я появилась и все разломала.
– Так для их же блага, – покачал я головой.
– Ну не все понимают суть проблемы, – объяснила
Лиза, – иногда люди очень сердятся, зачем, дескать, месяц стенку сушить,
вон она за три дня уже затвердела, кладем плитку и въезжаем. Начнешь говорить:
«Нельзя», – злятся. Втолковываешь: «Ежели внутри не досохнет, лопнет ваше
покрытие, перекосит его», – считают тебя мерзавкой, которая ремонт
затягивает. Знаешь, Ванечка Павлович, как некоторые бригады работают? Тяп-ляп,
шик-брык и бегом из дома. Объект сдали, денежки получили и драпаем, наплевать,
как люди потом жить станут, пойдет стена трещинами, закоротит проводку, окна
весной не откроются… А я так не могу, все по науке делаю.
– Ты молодец, – подхватила Маргоша, – да и я
дура, торгую хорошим товаром, честно объясняю: есть у меня двери из сосны,
держу их в ассортименте, только лучше бы вам на дубовые накопить, и не ведитесь
вы на африканские породы, мы их не знаем совсем, как они себя через десять лет проявят,
а? Двери ведь не конфета, дорогой товар, кое-кто за всю жизнь один раз их
берет. Уж лучше дуб, вот про него все известно. Очень я свою работу люблю.
Только на природу иногда хочется, хоть на денечек, подышать, погулять.
– В пятницу поезжайте на дачу, – посоветовал я.
Маргоша и Лиза переглянулись.
– Нет у меня фазенды, – хмыкнула торговка, –
не насобирала еще, и потом, в выходные самый заработок! Народ валом прет, кто ж
магазин в такую пору закрывает?
– Ну всех денег не заработать, – улыбнулся
я, – можно себе и отдых устроить, беды не будет!
В магазинчике неожиданно установилась тишина, прерываемая
только мерным стуком капель дождя по оцинкованной крыше.
– Эх, Ванечка Павлович, – вдруг горько воскликнула
Маргоша, – не повезло нам с Лизаветой, не попалась на жизненном пути
нефтяная труба с газовым краном в придачу. Сами себе на кусок торта и чашку
капуччино зарабатываем, у мужиков на шее не сидим.
– Не видели мой пиджак? – оглядываясь вокруг,
спросил я.
– Мы его с тебя сняли, – пояснила Лиза, – ну
кто же по такой жаре в пиджаках ходит?
– Жарковатый прикид, – подхватила Маргоша, –
оттого вам и поплохело, народ в майках и шортах рассекает.
Я уставился на светло-бежевый мятый комок, валявшийся в
кресле. Мне плохо от пиджака? С какой стати?
Ну не говорить же милым дамам, что я не привык расхаживать в
одной футболке! Я сухощав, не потлив, и считаю, что максимум позволительной
обнаженки для мужчины – это рубашка с короткими рукавами. Какая разница между
ней и тишоткой? Не знаю, не спрашивайте, но в моем понимании рубашка – это то,
что надо, а все остальное – вариант, пригодный лишь для пляжа. Вот на берегу
моря я готов облачиться в бермуды, майку и сандалии на босу ногу, а в Москве –
увольте. Именно поэтому я и надел сегодня пиджак. Хотя, может, Маргоша права?
Вдруг плохое самочувствие связано именно с этим модным прикидом?
– Сейчас воды принесу, – подхватилась Марго.
– Может, аспиринчику глотнешь? – заботливо
спросила Лиза.
