– Перетерпишь.
– Но у тебя-то есть авто!
– И чего?!
– А у меня нет.
– С какой стати тебе на меня равняться, я работаю!
– Я тоже скоро пойду на службу, вот диплом получу, и
потом, ты же получила фирму папы, а я ничего!
– Правильно, ты ведь дура!
И тут у всегда безответной Иры лопнуло терпение. Она стала
орать в трубку. Впервые в жизни она высказала Лолите все, что накипело,
припомнила самые давние, детские обиды, а закончила истерику воплем:
– Ничего, мне до нужного срока не так уж и долго
осталось. Можешь не сомневаться, утром день рождения отмечу и сразу капитал
изыму. Посмотрю, как тебе это понравится.
Лола молча выслушала Иру и отсоединилась, больше сестры не
общались. Ирине, чтобы иметь деньги на одежду, пришлось перевестись на вечернее
отделение и пойти работать в фирму, занимавшуюся установкой стеклопакетов.
Службу ей нашла Алсу, она сама тоже пристроилась в контору. Оклада им не
платили, девочки получали процент от сделок, и им приходилось вертеться, чтобы
заполучить побольше заказчиков. Но Алсу с Ирой не унывали.
Потом у Иры начал меняться характер, причем не в лучшую
сторону. Кисова только и говорила о том, как она заживет, обретя богатство:
купит машину, забьет шкаф одеждой, а остаток средств поместит в банк, под большие
проценты. Алсу вздыхала, раньше Ира вовсе не была такой жадной. Дальше –
больше. Всегда спокойная, даже апатичная Ира превратилась в неврастеничку. Алсу
стало очень тяжело общаться с подругой. Раньше они любили гулять по городу,
заходить в магазины, разглядывать товары и мечтать о том, как купят себе ту или
иную вещь. Обычное развлечение, подобным образом ведут себя многие девушки. Но
сейчас любой поход с Ирой в какую-нибудь лавку заканчивался слезами.
Ирочка мрачно останавливалась возле рядов с одеждой или
стеллажей с косметикой. Некоторое время она рассматривала ассортимент, затем
говорила:
– Здорово.
– Нравится? – радовалась Алсу. – Мне вон та,
розовая, по душе, а тебе?
– Все хорошо, – уныло говорила Ира, – но мне
никогда такого не купить.
– Ерунда, какие наши годы, – оптимистично
восклицала Алсу.
– Нет, очень дорого.
– Накопить можно, – пыталась приободрить подругу
Алсу.
И тут Ира принималась плакать, громко, со всхлипами. Увидав
в первый раз подругу в таком состоянии, Алсу испугалась, во второй –
насторожилась, в третий обозлилась, а потом решила: больше она с Ирой по
бутикам не ходок.
Впрочем, вскоре стало понятно, что и в кино, и в кафе им
вместе тоже лучше не заглядывать. Глядя на экран, Ира через некоторое время
начинала рыдать, приговаривая:
– Вон у них какой дом! И машина! А у меня ничего нет и
не будет.
Если Алсу тащила подругу в кофейню, где подавали недорогие
пирожные, то и там Ирина находила повод для трагедии.
– Вон, смотри, – шептала она, оглядывая
посетителей, – какая у девушки сумочка! А у меня…
Дальнейшие события разыгрывались по уже известному сценарию.
Алсу устала, и, когда Ира вдруг сказала: «Поеду на две недели в санаторий,
гастрит замучил», – она только обрадовалась.
– Конечно, отправляйся, – воскликнула она, –
хочешь, мама тебе денег даст?
– Спасибо, – неожиданно улыбнулась Ира, – у
меня есть, я на машину копила, но лучше на здоровье потрачу.
Ира пропала, не было ее почти месяц. Алсу начала
волноваться. Мобильного у подруги не имелось, а название места, куда подалась
Кисова, Алсу не запомнила. Ира бормотнула его неразборчиво, что-то типа
«Курганское» или «Горянское», а может, «Холмское».
Не успела Алсу окончательно задергаться, как Ира позвонила
ей.
– Ты приехала! – обрадовалась Алсу. – И как
отдохнула?
– Нормально.
– Желудок не болит?
– Не болит, но…
– А что тебя беспокоит? – насторожилась Алсу.
– Сейчас приеду, – обронила Ира.
Явилась она только к вечеру. Алсу, прождавшая Кисову весь
день, распахнула дверь в состоянии гнева.
– Ну ты даешь, – начала она выговаривать Ире и прикусила
язык.
Кисова выглядела ужасно: бледная, худая, с давно не мытой
головой. На осунувшемся лице лихорадочно блестели глаза.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – попятилась Алсу.
Ира мрачно кивнула:
– Да. Просто супер. Теперь супер. Мне супер оттого, что
знаю все!
– Что? – не поняла Алсу.
Ира вцепилась ей в ладонь ледяными пальцами и стала нести
чушь. Бедная Алсу, до смерти перепуганная, попыталась разобрать полусвязную
речь, но смогла вычленить лишь отдельные слова.
– Надя… Римма… мама… папа… они… давно такое… я нашла…
пойду потребую… деньги… много-много… миллионы… машина! Понимаешь, у меня теперь
будет все! Все! Все!
Крик перешел в плач. Алсу понеслась за валерьянкой, напоила
Иру, уложила ее на диван, накрыла пледом и стала гладить по голове, приговаривая:
– Ну тише, тише, все будет хорошо.
Кисова внезапно успокоилась и вполне внятно спросила:
– Знаешь ведь Надю?
– Какую? – насторожилась Алсу.
– Победоносцеву.
– Кого?
– Неужели забыла?
– Честно говоря, да.
Ира села на диване.
– Ну и память у тебя! Помнишь двор, где я раньше жила,
еще до переезда?
– Да, – кивнула Алсу, – конечно. Хоть ты и
считаешь, что твой папа напрасно сменил жилплощадь, но мне думается, он
поступил совершенно правильно, вы обитали в отвратительном месте, в двух шагах
от Садового кольца, там шум, грязь…
– Не о том речь, – оборвала ее Ира, – наш дом
стоял справа, чуть в глубине, а слева другое здание, там сплошные коммуналки, а
Надя…
– Ой, – подскочила Алсу, – теперь припоминаю!
Их две сестры было, старшая…
– Римма, – закончила Ира. – Их мать у нас
квартиру убирала, девочки иногда с ней приходили, мы им старые вещи отдавали,
младшую звали Надей!
– И что? – удивилась Алсу. – При чем тут она?
