Узнав, что операция по добыче техники завершилась
благополучно, Николетта велела привезти оба агрегата одновременно, в пятницу, в
шесть часов вечера. Именно в тот день и час, когда женское население нашего
околотка массово высыпает во двор, кто прогулять собачку, кто выкурить
сигаретку, а кто продемонстрировать новые серьги. Последний день рабочей
недели, восемнадцать часов – и это местная ярмарка тщеславия.
Представьте торжество Николетты, когда перед подъездом
остановились две крытые машины и из их недр грузчики выволокли остродефицитные
предметы.
Местные дамы сначала поразевали рты, а потом бросились к
маменьке с вопросами: где достала и сколько это стоило?
Победоносно улыбаясь, Николетта сообщила:
– Выдали мне как вдове писателя! У нас ведь каждого
оценивают по достоинству! Кому-то утюг с кофемолкой, а мне, учитывая высоту
положения и статус, всучили сию дрянь, да еще бесплатно! Уж я просила, ну
просто умоляла: не надо, лучше отдайте бедным, нуждающимся, их в нашем дворе
полно, да хоть Зое Ивановне из восемьдесят второй квартирки, уж как она,
несчастная, телик в профкоме выпрашивала, еле-еле получила! Мне-то зачем? Дом –
полная чаша! Нет, рыдать начали! Павел Иванович наш гений, возьмите, умоляем,
не обижайте! Пришлось их уважить!
Произнеся речь, маменька, высоко подняв голову, направилась
в подъезд. Оставшиеся дамы пару мгновений молчали, а потом, по-прежнему не
произнося ни звука, стартовали в домоуправление, рвать на тряпки несчастную старуху,
уцелевшую в боях на Курской дуге и выжившую в сталинских лагерях. Бабушку я
больше не видел, писательские вдовы – дамы решительные, это вам не жалкие
эсэсовские дивизии, вооруженные всего лишь автоматами и пулеметами. Насколько я
знаю, Николетта и ей подобные способны убивать взглядом.
Посмеиваясь, я вошел в магазин и вздрогнул. Четыре стены не
слишком большого помещения были заняты работающими телевизорами. Причем все они
демонстрировали одну и ту же передачу: криминальную хронику.
Покупателей в торговом зале не было.
– Что желаем? – бросился ко мне со всех ног
продавец. – Плазменный экран?
– Нет, спасибо.
– Домашний кинотеатр?
– Нет, благодарю.
– Телевизор? Есть замечательные!
– Нет, мне надо…
– У нас акция, – перебил меня мальчик, – два
телика по цене одного, грех не воспользоваться, буквально даром получите
шикарную вещь.
Поняв, что продавец не утихнет, пока не выскажет весь
усвоенный от старших товарищей материал, я перестал вклиниваться в плавную речь
вчерашнего школьника, считающего себя огромным знатоком телеаппаратуры. «Два
телика по цене одного»! Мило, конечно, а если мне попросту некуда поставить
второй ящик? Ну не нужен он мне, что тогда? Уж если хочешь сделать покупателю
подарок, то поступи по-другому, пусть люди, оплатившие коробку с голубым
экраном, получат возможность взять даром любой предмет из ассортимента торговой
точки в размере стоимости приобретенного телевизора. А то два одинаковых
агрегата. Впрочем, недавно я услышал по радио восхитительную рекламу, вы можете
мне не верить, но она звучала примерно так: «Цепь стоматологических клиник,
удаляем два зуба по цене одного». Лично мне совершенно не хочется посещать даже
одну клинику из этой «цепи», потому что разбушевавшееся воображение рисует
пугающую картину.
Вот хирург, щелкая щипцами, приближается к креслу.
– Доктор, – в ужасе кричите вы, – отпустите,
умоляю. Вы уже удалили один резец, я лучше пойду домой!
– Ну уж нет, – с кровожадной улыбкой сообщает
стоматолог, – у нас замечательная акция, платите в кассу за один клык, а
мы выламываем два.
Крепкие руки хватают вас за плечи, бесполезно плакать и
напоминать, что остальные зубы абсолютно здоровы, все равно вырвут еще один в
качестве подарка участнику акции.
Право, не знаю, так ли обстоит дело в действительности.
Может, реклама составлена коряво? Я бы просто предупредил людей: «Дорогие,
приходите в нашу лечебницу. Если вам надо удалить никуда не годные зубы, в
сентябре месяце эта нехитрая операция обойдется нашим клиентам в половину своей
обычной цены». Длинно, зато звучит не пугающе.
– …а еще, – продолжал захлебываться от восторга
продавец, – можно купить…
– Мне требуется всего лишь дистанционное управление,
пульт, – вклинился я.
– Да? – разочарованно протянул парнишка, но тут же
вновь обрел профессиональную приветливость. – Сейчас объясню все про
пульты.
Через пару секунд я начал испытывать угрызения совести.
Юноша вовсе не собирался «раскручивать» меня на крупную покупку. Просто он
очень старателен и хочет угодить посетителю, про пульты он рассказал все,
посоветовал мне взять один из самых недорогих, выписал чек, вставил батарейки и
все время говорил, говорил, говорил…
У меня стала кружиться голова. В зале, до отказа набитом
ярко светящимися экранами, было очень душно. Вот уж не предполагал, что одна и
та же картинка, повторяющаяся несколько десятков раз, может довести нормального
человека почти до обморока.
– Как вы тут работаете? – вырвалось у меня.
– Очень даже хорошо, – удивился мальчик, –
зарплата достойная, ребята все классные, товар первосортный.
– У вас голова от света и звука не кружится?
Продавец засмеялся:
– Сейчас уже нет, а первые дни действительно я не очень
хорошо себя чувствовал. Но иначе нельзя, люди должны сами увидеть телики. Вон у
того все в розовый оттенок уходит, а у этого в сероватый. Кому какой больше
нравится. Я сейчас уже так остро мерцающую стену не воспринимаю. Вот не
поверите, стою в зале, и если спросят: «Что показывают?», я не отвечу, не вижу.
Правда, такой ужас, как сейчас, может и зацепить. Не люблю я
криминальную хронику, но Сергей Петрович, старший по смене, от нее тащится, вот
и включает постоянно, ну и кошмар! Вы только гляньте, зачем они подобное во
весь экран показывают, не поздно еще, вдруг дети увидят, да и взрослым
неприятно, сели ужинать и наткнулись на такое!
Я невольно повернул голову в сторону ярко горящих экранов и
вздрогнул. Камера демонстрировала изуродованное женское тело. Зрелище было
кошмарным, похоже, несчастная попала то ли под трамвай, то ли под колеса
поезда. Нижняя часть туловища отсутствовала, верхняя представляла собой
сплошную рану. Оператор изменил план, теперь перед шокированными зрителями
предстала голова, лицо оказалось практически не тронуто. Тонкий заострившийся
нос, искаженный судорогой рот, открытые глаза, смотрящие прямо на меня,
безжизненные, остановившиеся зрачки…
