– По делам.
– А плитка?
– Мы же ее выбрали!!
– На стены. Еще нужен декор, фриз и напольное покрытие.
– О господи, – вырвался из моей груди стон.
– Ну-ка, принеси человеку чай, – рявкнула Лиза на
Нину, – всему учить надо, шевели ластами!
Продавщица порысила в глубь помещения.
– Ванечка Павлович, – защебетала Лиза, –
соберитесь. Мы быстренько. Ну представьте себе, что попали в пустыню Сахару и
идете к оазису. Впереди песок, сзади барханы, ну не погибать же? Миленький,
любименький, красивенький, хотите вам мороженое купят или пирожное?
Мне стало смешно.
– Спасибо, я небольшой любитель сладкого, в основном
специализируюсь на мясе.
– Сейчас пошлю гонца, – оживилась Лиза, –
притащит вырезку.
– Спасибо, не надо. Вы со мной цацкаетесь, как с
ребенком!
– Шевели ластами, – завопила Лиза, –
придурина гребаная! Человек чай уже сколько времени ждет! Понабрали
работничков! Черепахи безногие, морды тупоголовые!
Я вздохнул. Лиза изобретает удивительные речевые обороты.
Морды тупоголовые!
– Свиньи эфиопские, козы австралийские, кенгуру
собачьи, – злилась прораб, – лапы у вас из… растут. Чай где, а? Дайте
кружечку клиенту, который тут немереные кастрюли денег оставить решил! Эй,
ластоногие!
Я сначала хихикал, но потом попытался замаскировать
неприличный смех интеллигентным кашлем. Из-за угла вылетела задыхающаяся Нина.
– Вот, пейте на здоровье, – бухнула она передо
мной чашку.
Я хотел было взять ее, но тут Лиза нахмурилась и указала
своим идеально наманикюренным пальчиком на принесенную посуду.
– Этта чё за утопленник? – почти ласково
осведомилась она.
– Где? – растерялась Нина.
– В…! Сюда гляди!
– Это пакетик.
– С чем?
– Ну… с чаем, – окончательно растерялась
Нина, – Эрл Грей, запах бергамота.
– Это не чай! – каменным голосом припечатала
Лиза. – А упаковка…! Сама пей! Моему клиенту подай нормальный, цейлонский,
в чайнике. Где лимон? Сахар? Салфетки? Печенье? А? Черепаха мальтийская,
болонка тихоокеанская, шевели ластами!
Нина, приседая от ужаса, вновь улетела в служебные
помещения. Я вынул носовой платок и сделал вид, будто вытираю пот с лица. Нет,
Лиза неподражаема. Свинья эфиопская, коза австралийская, кенгуру собачья! А
теперь еще черепаха мальтийская и болонка тихоокеанская. Скорей всего, Лиза в
запале перепутала животных. Это болонка бывает мальтийской, а черепаха
тихоокеанской, хотя я очень плохо разбираюсь в братьях наших меньших.
– Может, не стоит просить чай? – сказал я, бросая
скомканную бумажку в урну.
– Ванечка Павлович, – прощебетала Лиза, – вы
у них самый дорогой клиент!
– Ну да!
– Точно! Только так надо вести себя. Требовать и
настаивать.
– Увы, я этого не умею, – честно признался я.
– Не беда, – улыбнулась Лиза, – я не дам вас
в обиду. Полюбуйтесь! Вот это я понимаю! Нормальный сервис! Пошевелила ластами,
и классно получилось.
На столе появился поднос, а на нем чайничек, изящная чашка,
ложечка, салфетки, коробка шоколадных конфет, вазочка с курабье, блюдечко с
тонко нарезанным лимоном и сахарница.
– Ванечка Павлович, пейте на здоровье, –
загундосила Нина.
Лиза подняла вверх указательный палец.
– Имя вашего лучшего, наивыгоднейшего, единственного в
своем роде клиента – Иван Павлович! Без фамильярности, дорогуша! А теперь греби
к стендам.
И все началось сначала.
Вырваться от Лизы я сумел только после обеда и, ощущая себя
выжатой мочалкой, сначала соединился со справочной, узнал адрес агентства
«Стиль жизни», а потом поехал в самый центр через все пробки, проклиная
собственное скопидомство. Ну почему я пожалел денег и не стал покупать в машину
кондиционер? Решил, что в нашем городе зима длится одиннадцать месяцев и
охладитель воздуха мне не понадобится?
Холл агентства очень напоминал внутренность парикмахерского
салона, который посещает Николетта. Стойка ресепшен, а за ней тройка
хорошеньких, тощих, похожих на зубочистки девочек-блондиночек.
– Здравствуйте, здравствуйте, – защебетали они
хором, – чем вам помочь?
– Скажите, Маша у вас работает?
– У нас их целых четыре штуки, – хихикнула одна
администраторша, – Белинская, Кроева, Лаптева и Сютен.
– Ну Сютен-то не Маша, – улыбнулась другая
блондинка, – имечко у нее такое, национальное, ихнее, бурятское или
монгольское, и не выговорить.
– Моя Маша славянской внешности, – сказал я.
– Тогда это не Сютен и не Кроева. Остаются Белинская и
Лаптева.
– Увы, фамилию я не знаю.
– Не беда, – засуетились служащие, –
присядьте, айн момент. Чаю, кофе хотите?
Я покачал головой и умостился с опаской на одном из странных
предметов мебели, и не понять, то ли стул, то ли пуфик, нечто квадратное,
низкое, на уродливо толстых ножках, с коротко усеченной спинкой.
– Звали? – спросила высокая светлая шатенка, входя
в холл.
– Вон мужчина тебя ищет, – прозвучало с ресепшен.
Я быстро встал.
– Нет, увы, это не та Маша.
– Хороша Маша, но не ваша, – хмыкнула девушка и
ретировалась.
– Лаптева, значит, – подвели итог девицы, –
она совсем беленькая с голубыми глазами, а вот тут на шее родинка!
– Верно, – обрадовался я.
– Нет ее.
– Куда же подевалась?
– Не знаем, не вышла на работу.
– Может, она дома?
– Ну, – протянули девчонки, – и такое,
конечно, случается, но Лаптева аккуратная. Луис дико разозлился.
– А это кто? – среагировал я на знакомое имя.
– Ника, Соня, сюда, – раздалось из переговорного
устройства, висящего на стене.
Две администраторши мгновенно юркнули в коридор, третья
осталась со мной.
