– Выходи! – заорала подвыпившая особа.
– В соседнюю кабинку зайдите! – крикнула Маша.
– А я сюда хочу, – заявила накачавшаяся коктейлями
дама.
– Во дура, – в сердцах воскликнула Маша, –
ладно, около полуночи подробности изложу! Есть же идиотки на свете!
Дверь хлопнула, из соседней кабинки донеслись булькающие
звуки, пьянчужку тошнило.
Я метнулся к двери, чуть приоткрыл ее и увидел Машу. Девица
стояла в коридоре, лицо ее кардинально изменилось – налет идиотизма исчез. Мне
вдруг стало понятно: Маша умная женщина! А через секунду пришла уверенность:
сия особа талантливая актриса. В этот момент Маша потрясла головой, ее рот
растянула кретинская улыбка, голубые глаза стали пустыми, как у куклы Барби.
Выпятив нижнюю губу, Маша пошла вперед, изредка капризно вскрикивая:
– Гри, я проиграла-ась! Гри-и-и! У них автоматы
дубовые! Гри!
Я подождал пока она исчезнет, быстро выбрался из туалета,
достиг выхода и смешался с толпой, текущей по Тверской.
Ай да Маша! Зря Григорий Арапов считает любовницу равной по
интеллекту табуретке. Если кто и дурак в создавшейся ситуации, так это он сам.
Завтра же отправлюсь в агентство «Стиль жизни», узнаю адрес красавицы и
поговорю с ней совсем в ином ключе и в более подходящей обстановке, чем казино.
Глава 11
Домой мы с Мэри и Николеттой вернулись поздно.
– Ну как? – заверещали дамы, когда я вошел в
парикмахерскую. – Теперь что?
Я улыбнулся:
– Удивительное сходство.
– Назови мое имя, – потребовала Николетта, одетая
в свой любимый брючный костюм розового цвета.
Чтобы доставить маменьке удовольствие, я уверенно сказал:
– Конечно, ты – Мэри.
– Он узнал, – разочарованно протянула та.
– Вава! – завопила вторая особа, в зеленой
юбке. – Быстро объясни, каким образом ты догадался? Мы специально
переоделись!
Я растерянно молчал. Если честно, то разобрать, где
маменька, а где тетушка, практически невозможно. Я ориентировался по одежде и
фатально ошибся.
– Вава, быстро, – топнула ножкой Николетта.
– Ваня, мы ждем, – подхватила Мэри.
– Ну, – выдавил я из себя, – у Мэри цвет
губной помады слегка отличается, он более розовый.
– Ясно, – кивнула Николетта, – значит, гоним
сейчас в магазин за косметикой, и можно начинать.
– Что? – насторожился я.
– Все, – хором ответили сестры и довольно
засмеялись.
Следовало выяснить, какая очередная глупость поселилась в их
вздорных головенках, но меня опять стало слегка подташнивать, поэтому я молча
сел за руль и попытался абстрагироваться от действительности.
Бесцеремонный звук телефонного звонка ударил по голове в
семь утра. Сначала я решил не обращать внимания на вызов, вяло отметив сквозь
прерванный сон: «Что за дурно воспитанный человек беспокоит в такую рань?», но
потом вдруг сообразил: наверное, меня разыскивает Нора, и вскочил с кровати.
– Ванечка Павлович, – защебетала Лиза, – еще
спим-с? Ай-ай! Этак и жизнь пройдет. Вставайте, дружочек, нас ждут великие
дела. Плитка!
– Плитка? – растерянно повторил я, пытаясь
прогнать остатки сна. – Газовая?
Лиза засмеялась.
– Не варочная, а напольное покрытие. Ну же, топ-топ в
ванную, мыться-бриться – и в магазинчик. Выбор материала за вами.
– Это надолго? – осведомился я.
– На пару минут, – бодро воскликнула Лиза, –
долго мучить вас не стану. Я уже провела маркетинг, нашла лавчонку, где цена
товара совпадает с его качеством. Ну же, Ванечка Павлович! Не топчите огурцы!
Жду вас через час, как раз к открытию поспеем, народу никого. Пишите адресок.
Ау, Ванечка Павлович, отреагируй! Хоть кашляни.
– Да, конечно, уже одеваюсь.
– Особо не кутайтесь, – заботливо сказала
Лиза, – духотища страшная, сильно парит, небось гроза собирается. Пиджак
или куртка вам ни к чему. Лично на мне шорты.
Я положил замолчавший сотовый в карман. Лично на мне шорт не
будет, эта одежда совершенно не пригодна для города. Ладно, женщине дозволяется
демонстрировать красивые, стройные, гладкие ножки. Но Ивану Павловичу лучше
спрятать свои волосатые, слегка кривые нижние конечности в легкие брюки. Вот
льняной пиджак, в котором я был вчера, надевать не стану. Кстати, его нужно
повесить в шкаф.
Я подошел к стулу, снял со спинки вконец измятый пиджак и внезапно
ощутил приступ дурноты, настолько сильный, что чуть не упал. Кое-как, держась
за стену, я добрался до гардероба, сунул туда пиджак, закрыл дверки и плюхнулся
в кресло.
Тошнота отступила, руки перестали трястись, перед глазами
более не мелькали черные точки, лоб начал высыхать. Честно признаюсь, испугался
я до крайности. Вчера вечером со мной приключился точь-в-точь такой же приступ.
Тогда я решил, что мое состояние объясняется духотой в коридоре казино. Но
сегодня! Может, я попросту не выспался? Или среагировал на очередное изменение
погоды? Почувствовал приближение грозы?
Вот глупости. Я не завишу от капризов окружающей среды, не
принадлежу к людям, которые жалуются: «В дождь маюсь мигренью».
Я встал, двинулся к гардеробу и вновь распахнул дверцу. Вытащил
светлые брюки, нежно-кремовую рубашку, ощутил новый приступ дурноты и рухнул в
кресло.
Ей-богу, положение становится аховым, похоже, я не способен
выйти из квартиры. Да, ранее я не реагировал на погоду, но ведь время неумолимо
бежит вперед, мне уже не двадцать и даже не тридцать лет. До сих пор все
системы организма работали слаженно, но рано или поздно на любого человека
начинают наваливаться болячки. Пришел и мой черед. Только бы не инсульт! Больше
всего на свете я боюсь превратиться в беспомощное, полностью зависящее от чужой
воли существо. Уж лучше сразу умереть или покончить жизнь самоубийством.
Волна тошноты откатилась, но я продолжал сидеть, боясь
пошевелиться. К сожалению, медицина идет вперед семимильными шагами. Вы не
ослышались, я употребил именно это выражение: к сожалению. Сейчас большинство
заработавших удар людей выживает, сразу погибнуть вам не дадут, отобьют у дамы
с косой и усадят в инвалидное кресло. В виде растения, поддерживаемый уколами и
таблетками, протянешь долгое время, мучая себя и других. Может, составить
завещание, написать в нем: «Запрещаю меня реанимировать!»?
