– В двух словах трудно объяснить, речь идет о бизнесе.
– Считаете меня дурой, не способной к умственной
деятельности? – вскипела собеседница.
– Ну что вы, – попытался я успокоить даму, –
и в мыслях ничего подобного не держал!
– Знаю, знаю! – заорала та. – Гришка всем
говорит, что я идиотка, ничего не вижу, не слышу, не понимаю. Нашел дуру! Тебя
Ленка подослала, да? Ага! Вот с кем сейчас Гришка!
– Вы не так меня поняли…
– Передай этой…, что Гришка мой! – вопила, как
сирена, тетка. – Нечего к нему лезть! Небось уж губы раскатала и мужика
получить, и квартиру, и дачу… Не фига! Обломается! Не смей сюда звонить…
Телефон обиженно запищал.
Я очумело потряс головой. Иногда мне, как и прочим мужчинам,
приходят в голову мысли о создании семьи. Хочется уюта, домашних обедов, мило
щебечущей супруги, кроме того, я испытываю потребность о ком-то заботиться,
защищать при столкновении с жизненными невзгодами. Но все благие намерения
рассыпаются в прах, когда смотришь на то, каких женушек нашли себе другие
мужчины. Ей-богу, этого Гришу стоит пожалеть, тяжелая жизнь у парня.
Мобильный резко зазвонил, я вздрогнул. Вдруг у этого
Григория дома стоит определитель номера и сейчас его вздорная жена начнет
терроризировать меня. Но на том конце провода оказалась Николетта.
– Вава, – прощебетала она, – ты скоро
приедешь?
– Уже в пути.
Маменька захихикала:
– Хорошо, поторопись.
Я насторожился.
– Ну… неважно! Не задерживайся, – загадочно
ответила Николетта и отсоединилась.
Полный дурных предчувствий, я порулил домой. Скорей всего,
сейчас мне не дадут спокойно покайфовать в кресле с любимой книгой. Заставят
ехать в круглосуточно работающий магазин или отправляться на вечеринку.
Дверь мне открыла сама Николетта, облаченная в голубую
шелковую пижаму.
– Вава, – взвизгнула она, – ты слишком много
работаешь!
– Так уж выходит, – осторожно ответил я.
– Ступай ужинать, небось весь день голодным ходишь.
Я насторожился. У Николетты приступ любви к сыну? Тогда дело
плохо. Сейчас она минут пять будет демонстрировать исключительную заботу о моей
скромной особе, а потом закатит вселенский скандал с рефреном «Ты мало уделяешь
матери внимания». Николетта устроена таким образом, что ей ежедневно просто
необходимо либо уйти на пару часов из дома, либо принять у себя толпу гостей.
Находиться в одиночестве маменька не умеет и не желает. Все милые женские хобби
типа разведения цветов, вязания, шитья и готовки обошли ее стороной. Николетта
была и остается светской дамой, способной лишь прыгать по вечеринкам. Иногда
мне кажется, что баснописец Крылов, создавая культовую басню про стрекозу и
муравья, фатально ошибся. На самом деле финал был другим. Ветреная прелестница
вышла замуж за трудолюбивого зануду и капитально испортила тому жизнь, заставив
слишком правильного мурашку оплачивать свои новые платья и драгоценности.
– Немедленно мой руки, – суетилась
Николетта, – живо, живо, и ступай в столовую.
Я подчинился приказу, ополоснул ладони, вошел в комнату,
обставленную тяжелой дубовой мебелью, и сел за стол. Маменька многократно
рассказывала всем о том, что в нашей квартире находятся антикварные раритеты,
доставшиеся ей от прабабки.
– На этих креслах сиживал сам Александр Первый, –
восклицала она, – мои предки служили при дворе, общались с царями.
Я, естественно, никак не комментирую эти высказывания, но
очень хорошо знаю, откуда прибыли сии гарнитуры. Из комиссионного магазина.
Когда родители переехали в эту квартиру, Николетта сначала пала жертвой моды и
обставила ее «по-современному», креслами, столиками на паучьих ножках,
раскладными диванами и хлипкими шкафчиками. Но потом она кардинально поменяла
стиль, вот с тех пор у нас и громоздится «мебель предков».
– Ешь с хлебом, – тараторила Николетта, –
завяжи салфетку, положи масло, а лучше сметану. Дай помешаю салат. Фу, какой ты
неаккуратный.
Я внимательно посмотрел на маменьку. Выглядит она самым
обычным образом. На слишком худощавом теле роскошная шелковая пижама
стоимостью… Ладно, не будем о грустном. В ушах покачиваются хорошо знакомые мне
бриллиантовые сережки, пальцы унизаны сверкающими кольцами, холеное лицо
покрывает ровный слой макияжа. Но что-то с ней не так! Что? Николетта никогда
раньше не перемешивала салат. И ей не свойственна длительная забота о сыне. Как
правило, маменька способна лишь на мимолетное проявление внимания: либо она велит
мне идти в ванну, либо предлагает поесть, но чтобы одновременно и то и другое…
Ей-богу, странно.
– Как у тебя дела? – осторожно спросил я и
почувствовал на зубах песок. Тася опять плохо помыла листья рукколы, сунула
весь пучок под струю, не разобрала его на листья.
– Прекрасно, – взвизгнула маменька, – а у
тебя, деточка? Устал?
Вилка выпала у меня из рук. «А у тебя, деточка? Устал?» С
ума сойти! Что это с Николеттой?
Пока я пытался прийти в себя от изумления, маменька быстро
нагнулась, подобрала столовый прибор и положила его на стол, не произнеся
раздраженно любимую фразу: «Вава! Весь в отца! Даже поесть нормально не
можешь!»
– Хочешь какао? – вдруг спросила Николетта.
И тут до меня дошло.
– Мэри, это вы!
Тетка захихикала.
– Фокус не удался, факир был пьян! Нико, иди сюда!
В комнату влетела Николетта в красном брючном костюме.
– Экая ты, – укорила она сестру, – не сумела
его обмануть.
– Он сначала поверил, – отбивалась Мэри.
– Ага, на пять секунд.
– Нет, больше.
– Пять секунд! – упрямо повторила маменька, но
Мэри не уступала сестре.
– Нет, больше.
– Пять секунд.
– Нет, больше.
– Пять секунд!!
– Больше!!!
– Пять!!!
У меня закружилась голова. Милые дамы внезапно прекратили
трясти друг друга и налетели на меня.
– Немедленно объясни, почему ты догадался! –
завопила Николетта.
– Да, признавайся, – потребовала Мэри.
Я заулыбался:
– Ну…
