После выхода из больницы Аня постаралась более никогда не
думать о кладах. Ясное дело, сокровищ никаких нету, следует самой зарабатывать,
а не искать чужое богатство.
Но вчера вечером, возвращаясь домой со службы, Аня позволила
себе роскошь: купила любимый журнал, толстое, глянцевое, очень дорогое издание.
У Самойловой была теперь одна радость – полистать страницы и окунуться в чужую
роскошную жизнь, где нет тягостных мыслей о куске хлеба.
Анечка села в кресло и отдалась любимому занятию, спустя
несколько минут она увидела фото смуглянки и сразу поняла, кто перед ней:
Арина, дочь того самого Бориса. Каким образом Самойлова сообразила, кем
является девушка на фото? Да очень просто. Во-первых, о многом сказала не
слишком часто встречающаяся фамилия Гофмайстер, а во-вторых, Костя в свое время
изредка говорил:
– Эх, Анька! Пристроить бы нам Игоряшу в женихи к
Борькиной девке Арине, и проблем нет. Очень уж мой сосед богатый, денег у него
без счета!
Аню подобные беседы злили, и она сурово отвечала
Константину:
– Только не вздумай при мальчике глупости нести, деньги
надо самому зарабатывать.
Костя же не сдавался.
– Оно так, конечно, но и получить приданое неплохо. Да
и Арина у Борьки красавицей растет, славная могла бы выйти парочка.
Костя не раз и не два затевал «марьяжные» разговоры, и Аня
отлично запомнила имя и фамилию: Арина Гофмайстер. Поэтому сейчас, наткнувшись
на снимок красотки, она с интересом принялась разглядывать изображение и была
вынуждена с неохотой признать: девица слишком хороша собой.
Отчего ей не нравилась Арина, было Самойловой непонятно.
«Живьем» дочь Гофмайстера она никогда не видела, с Борисом тоже знакомства не
водила, так с какой стати гневно сдвигать брови, услыхав фамилию Гофмайстер?
Покопавшись в себе, Аня поняла, в чем дело. Очевидно, она
просто завидует расфуфыренной девчонке, ишь, все имеет, а по какой причине?
Всего лишь потому, что ее отец нарушал закон, обманывал государство, работал
дома с золотом и бриллиантами. А Аня трудилась честно, и теперь ее Игорек
тщетно мечтает о магнитофоне.
Почувствовав прилив злобы, Аня стала еще более пристально
изучать фото красотки, старательно ища в ней изъяны.
У девушки смуглая кожа очень красивого оттенка? Ерунда,
небось ходит в солярий. Огромные, бездонные карие глаза, окруженные густыми
ресницами? Тут явно поработали гримеры, да и шикарные волосы небось на самом
деле тусклые, висящие веревками патлы. Просто их тщательно завили перед съемкой
и обрызгали специальным лаком. Арина, дочь Бориса Гофмайстера, вовсе не
красавица, девушка как девушка, подобные стадами бродят по московским улицам.
На обложку журнала нахалка попала благодаря деньгам папы, похоже, отец ничего
для дочери не жалеет, вон какое ожерелье на наследнице ювелира.
Аня уставилась на ярко блестевшие камни и вдруг ощутила
острый укол в сердце. В то же мгновение Самойлова вскочила, бросилась в
спальню, принесла оттуда безделицу, которую Федор привез из Крыма, и, положив
ее на стол, принялась сравнивать два колье.
Незадолго до возвращения Игоря домой его мать поняла: на
Арине точь-в-точь такое же украшение, как то, что сейчас лежит на скатерти.
Правда, колье на Гофмайстер сверкало и переливалось, камни излучали свет, а
«ожерелье» Ани было тусклым, но сомнений не оставалось: «ошейники» словно
отлили в одной форме, за исключением маленькой детальки. Когда Аня обнаружила
ее, разум окончательно покинул женщину.
В журнале было дано несколько фото красавицы, на одном она
красовалась спиной к читателю, голова девушки была повернута вправо, волосы
зачесаны вверх, Арина кокетливо улыбалась, как бы говоря: «Я хороша со всех
сторон».
Так вот, изучив застежку ожерелья, Аня чуть не упала в
обморок: по ее бокам виднелись две висюльки, резные штучки, точь-в-точь как те,
которые Борис якобы «откусил» для установления возраста поделки.
Игорь ошарашенно слушал мать, а та говорила не умолкая, тыча
сыну в нос то журнал, то потемневшее колье со стекляшками, то альбом с
фотографиями, сделанными в свое время Федором.
– Мама, ляг, отдохни, – приказал наконец
сын, – и потом, ты же адреса Гофмайстера не знаешь!
Но Аня словно с цепи сорвалась.
– Нет, – завизжала она, – я только сейчас
поняла: Федор был прав! Он и впрямь нашел клад Билли Бонса, а я ему не верила,
и никто не верил, Костя в том числе. Над Федором посмеивался, но колье на проверку
Борису отнес, а тот подменил его! Себе забрал настоящее, а нам вернул копию.
Вот почему висюлек не было! Слишком тонкая работа! Борис не сумел их сделать!
Вор! Думал небось, никто не заметит… Сейчас побегу, отниму нашу вещь!
Быстрее кошки Аня вскочила на ноги и понеслась в прихожую,
сын ринулся за матерью, но она оказалась проворней, успела выскочить за дверь в
одном ситцевом платье и босоножках.
Игорь сумел поймать маму только на улице. Аня сидела в
сугробе и рыдала, тонкие каблуки не рассчитанной на зиму обуви поехали на льду,
и Самойлова упала, сломав ногу.
К несчастью, происшествие закончилось ужасно, к перелому
добавилось воспаление легких и нервный срыв. Из клиники Аня так и не вышла.
Игорь стал круглым сиротой.
Игорь замолчал, потом тихо добавил:
– Я тут одну книгу читал, про великих кладоискателей, и
узнал, что все они плохо кончили: один повесился, другой от неизвестной болезни
умер, третий вообще пропал. А еще в этом издании говорилось, что над кладами
проклятье тяготеет, ну, вроде те, кто зарывал, надеялись потом снова сами их
откопать и проклинали того, кто в захоронке без разрешения порыться надумает!
Уж не знаю, правда ли, но у нас именно так и получилось. Сначала отец рассудок
потерял, нашел колье и того, сдвинулся, затем он и Костя погибли. А ведь ехали
они клад отрывать. Последней мама ушла, опять же из-за того ожерелья, не иначе
оно и впрямь проклято.
Глава 22
– В вашем доме есть ценные вещи? – спросил я.
Игорь улыбнулся:
– Нет, так, ерунда, типа трех серебряных столовых ложек
и двух совершенно не представляющих никакого интереса колечек, оставшихся от
мамы, впрочем, имеются еще золотые часы Кости.
– А карты? – напомнил я. – Вы же говорили,
что они очень дорогие.
Игорь вздохнул:
