– В общем, – бухтела Тася, – она считает, эта
Верка, ну та, что сюда заявилась, над ней издевается, и сейчас к нам вся кодла
спешит: Кока, Зюка, Люка, Мака и Мисюсь с Пусиком. Военный совет в Филях
держать станут, решать, как тебя из лап бабы вырвать. Сиди, Ваняша, в кустах,
затаись и не высовывайся! Хотя до вечера не дернут, Николетта пока с шоблой
дело не обсудит, за тебя не примется. Эх, наделал ты делов! Напахал дров!
Наломал земли! Таперича жуть стартует!
Глава 14
Я поставил пустую чашку на блюдце. Так! Восстановим цепь
событий: я принес Лизе пакет Веры, потом пошел к последней, та вытащила из
холодильника неразобранную торбу и вручила мне, а Иван Павлович отволок покупки
Лизе. Постойте, а откуда взялись икра и сардины? Получается, имелась еще одна
сумка. Или нет? Понимая, что окончательно запутался, я разозлился. Значит, так,
сколько было пакетов и что в них лежало, в конце концов, не важно. Главное
другое – Вера опять решила напомнить Николетте о себе. Вот и придумала повод –
икра, сардины…
Неожиданно во мне проснулась часть генов, полученных от
Николетты. Ну сейчас позвоню сей особе и выдам ей по первое число, ей-богу,
мало не покажется! Ведь просил не трогать Николетту! Глупая Вера просто не
знает, какую бурю она вызвала своим звонком. Милые, интеллигентные, хорошо
воспитанные, никогда не режущие котлету ножом и не надевающие после шести
вечера одежды в коричневых тонах Зюка, Кока, Люка, Мака и Мисюсь способны
растоптать неугодную им личность, какого бы возраста и пола та ни была. Если же
к вышеназванной компании примыкает еще и Пусик, Петр Семенович Ковалевский,
семидесятилетний проказник, то намеченная жертва должна сама быстренько хватать
лопату и бежать на кладбище. Обаятельный, благообразный, румяный Пусик некогда
пиликал на скрипке в симфоническом коллективе, а во многих оркестрах царят
такие нравы, что лучше не рассказывать. Поэтому Пусик способен с самым сладким
выражением на морщинистом личике убить вас взглядом, словом и прямым действием.
Пусик – это тяжелая артиллерия, выкатываемая дамами лишь в крайних,
форсмажорных обстоятельствах. В последний раз сие оружие было применено против
зятя Мисюсь, который посмел заявить, что теща слишком повадилась ходить в
гости. Пусик великолепно справился с задачей, слишком нервный зятек, став
бывшим родственником, исчез в неизвестном направлении, а у дочери Мисюсь теперь
новый супруг, тщательно проверенная все тем же Пусиком личность. Многих людей
вводит в заблуждение манера Пусика беседовать о Моцарте, Бахе, Шостаковиче и
его умение читать наизусть Пушкина, Есенина и Блока. Но я-то хорошо знаю, что
приятнейший во всех отношениях старичок сначала раздавит вас, а потом, на
похоронах, смахивая с румяных щечек слезы, начнет говорить: «Погиб поэт,
невольник чести, пал, оклеветанный молвой, с клинком в груди и жаждой мести…» –
ну и так далее, по тексту.
Следует немедленно внушить Вере, чтобы та сидела тихо, пока
я не придумаю, как поступить. Я потянулся к трубке, но тут же сообразил.
Постойте, ведь я отнес пакет Лизе! Значит, это она! Так, сейчас проверю!
– Это ты, Ваня? – тихо спросила бывшая любовница.
– Ну с какой стати ты звонила Николетте! – выпалил
я, забыв поздороваться.
– Я?
– Ты.
– Твоей матери?
– Да.
– Зачем?
– Вот и я думаю, что подтолкнуло тебя к опрометчивому
поступку? Да еще говорила ей про обнаруженную в пакете икру и сардины!
Лиза помолчала, потом еще тише сказала:
– Во-первых, я не знаю телефона глубокоуважаемой мной
женщины, во-вторых, мне и в голову бы не пришло беспокоить ее, в-третьих, что
за икра? Не пойму, о чем речь?
– Извини, – бормотнул я, – ошибся. Похоже,
Николетту обозлил другой человек.
– Отчего же твоя мать разгневалась?
– Да ей с утра позвонили и сообщили, что в пакете с
продуктами… – начал было я, но вовремя осекся. – Какая разница! Не думай о
ерунде, мы сами с Николеттой разберемся.
– Ваня, – торжественно заявила Лиза, – мать
мужа – это святое, ей позволено все, мы же не чужие друг другу люди, она
бабушка нашего общего ребенка.
Я скрипнул зубами.
– Ты вроде хотела купить себе вещи?
– Не хотела, а вынуждена это сделать, – пояснила
Лиза, – увы, я лишилась из-за тебя всего, осталась голой.
Я обрадовался, что Елизавета забыла про сумку с харчами, и
бодро воскликнул:
– Давай через три часа встретимся на Курской площади,
там работает огромный магазин, приобретем необходимое.
– Увы, – вздохнула Лиза, – выбирать не
приходится. Ладно, делать нечего, смиренно пойду туда, где отоваривается вся
провинция. Я очень хорошо понимаю, ты зарабатываешь недостаточно для того,
чтобы отправить жену, беременную долгожданным ребенком, в бутики ЦУМа или
Петровского пассажа. Ладно, и не волнуйся, я сама доеду в ужасно душном вагоне
метро до нужной станции.
Я молча слушал монолог Лизы. До сих пор любовница
поворачивалась ко мне, так сказать, иной стороной, была веселой хохотушкой,
способной поесть сосисок в забегаловке и сгонять в не слишком шикарный
кинотеатр. И только теперь я понял – в той, прошлой жизни Елизавета являлась женой
богатого человека и воспринимала подобные походы как смешной казус, забавное
приключение, она ведь хорошо знала, что вернется в шикарные апартаменты и снова
станет дамой без особых проблем. Но с Иваном Павловичем ей предстоит другая
жизнь. Лично мне гигантский магазин, воздвигнутый около вокзала, центр,
торгующий круглосуточно одеждой, техникой и продуктами, кажется вполне
подходящей и даже излишне дорогой точкой для приобретения обновок. Лиза имеет
на сей счет иное мнение, она воспринимает поход в такую универсальную лавку как
унижение. Потом в голову взбрела мысль, окончательно лишившая меня хорошего
расположения духа. Однако судьба большая шутница, она подсунула Ивану Павловичу
клон Николетты. Ей-богу, Вера с ее простонародной бесцеремонностью и пещерной
глупостью лучший вариант. И вообще, что делать, а?
– Кстати, – неожиданно спросила Лиза, – кто
звонил Николетте? Кому ты вчера еще продукты покупал?
– Извини, дорогая, – быстро сказал я, –
сейчас занят, поговорим вечером.
