– Да объясни… – начал было я, но Тася неожиданно
отсоединилась.
Объятый ужасом, я сделал то, чего не совершал до сих пор ни
разу: пересек две непрерывные белые линии посередине мостовой и понесся в
обратном направлении. В голове билась лишь одна мысль: хорошо бы успеть застать
Николетту в живых, она не должна умереть, не простившись с сыном.
Когда Тася распахнула дверь в квартиру, я быстро отодвинул
ее в сторону и, как был, прямо в верхней одежде и ботинках, ринулся в спальню
матушки.
– Ты куда, Ваняша, – пискнула Тася, –
разобуйся сначала!
Но мне было не до церемоний, я схватился за ручку, дверь
распахнулась. Перед глазами предстала большая двуспальная кровать, прикрытая
розовым атласным покрывалом и заваленная горой разнокалиберных подушек.
Я прислонился к косяку.
– Давай пальтишко, – засуетилась Тася.
– Где Николетта? – прошептал я.
– В гостиной сидит.
– Ей не плохо?
– Очень даже хорошо, – ответила Тася, – с
чего дурноте случится? Квартира уютная, холодильник полный, никаких хлопот!
– И зачем ты мне звонила? – возмутился я. –
Напугала до трясучки!
Тася прижала палец к губам.
– Тс-с! Сделай вид, будто сам прикатил! Ох и достанется
сейчас тебе!
– За что? – изумился я.
Бывшая няня вытаращила глаза, разинула рот, но тут из
гостиной выпорхнула маменька, с виду совершенно целая и здоровая. Николетта
была одета в обтягивающий нежно-розовый пуловер и в ярко-фиолетовые брючки, украшенные
множеством карманов. Такие штанишки обожают школьницы младших классов.
Заметив меня, маменька тряхнула искусно выкрашенными,
художественно уложенными кудрями и сердито вскрикнула:
– Ага, явился! А ну, ступай в зал!
– Добрый день, – попытался я слегка изменить
боевой настрой маменьки.
Куда там, Николетта, похоже, встала на тропу войны.
– Очень недобрый день! – заорала она. –
Крайне пакостный! Ничего хорошего никому из нас не принес! Марш в гостиную.
Изумленный до крайности, я пошел в указанном направлении.
Чем я прогневил маменьку? Хотя Николетте, чтобы впасть в злобность, достойного
повода и не надо. Вполне вероятно, что кто-то из заклятых подружек: Кока, Мака,
Люка, Кики или Мисюсь – приобрел себе новые сережки, и теперь Николетта не
успокоится, пока не получит точь-в-точь такие же.
В просторном помещении не горела большая люстра, свет
исходил лишь от настольной лампы с розовым абажуром. Николетта очень хорошо
знает, что при подобном освещении даже глубокой старухе больше сорока лет не
дать, поэтому в ее доме объявлен мораторий на электролампочки в сто ватт,
только слабый, рассеянный свет, никаких ярких прожекторов, безжалостно
подчеркивающих морщины и дряблую, несмотря на все старания и деньги, кожу.
– Узнаешь? – заголосила маменька, входя следом.
– Кого? – оторопело поинтересовался я и в ту же
секунду понял: мы не одни.
В дальнем углу, возле антикварного пианино, на котором ни я,
ни Николетта, ни, конечно, Тася играть не умеем, в большом темно-бордовом
кресле сидела девушка. Лицо ее тонуло в тени, а вот симпатичные стройные ножки
были на виду.
– Ну, узнал? – голосом гарпии повторила маменька.
– Извини, пожалуйста, твоя гостья…
– Это твоя гостья, – завизжала Николетта, –
твоя гостья! ТВОЯ!
– Моя?
– Твоя! Да! Именно твоя!
Я кашлянул, взял себя в руки и постарался погасить
начинающуюся истерику.
– Николетта, я не приглашаю сюда приятельниц.
– Она сама пришла! Нагло вперлась и села! Требует
тебя, – затопала ногами маменька, – немедленно уведи нахалку прочь!
Живо! Такие глупости несет! Я – бабушка! Я – бабушка! Я – бабушка! А она…
Длинный, безукоризненно отполированный ноготок маменьки
указал в сторону кресла.
– А она утверждает, что беременна от тебя!
Я вздрогнул и рассмеялся.
– Николетта! Ты шутишь! Ей-богу, глупая забава, лучше
представь меня своей гостье.
– Мы давно можем считаться друзьями, – донеслось
из кресла.
Голос и впрямь показался мне знакомым, я вгляделся в сумрак,
и тут девушка встала и подошла ко мне.
Не веря своим глазам, я потряс головой. На ковре, не
выказывая ни смущения, ни страха, ни беспокойства, стояла… Вера, бывшая
любовница Славы Минаева.
Глава 7
– Э… э, – вырвалось у меня.
Ну-ка скажите, кто бы из вас не растерялся в подобном
случае? Слишком неожиданным было увидеть девицу у Николетты в гостях.
– Добрый вечер, Ваня, – потупилась Вера, –
видишь, как вышло? Уж извини, но идти мне некуда, пришлось ехать сюда.
– Вера! – отмер я. – Какими судьбами?
– Ага! – взвизгнула Николетта. – Ты знаешь
ее!
– Ну, в общем, да, – кивнул я, – мы
встречались.
Вера приблизилась вплотную, до моего носа долетел запах
слишком сладких духов.
– Отвратительно, – затопала ногами
маменька, – уведи девку отсюда!
Я сделал шаг назад, наткнулся на псевдоантикварный комод и
замер. В ту же секунду Вера с воплем:
– Милый, наконец-то ты пришел! – повисла на моей
шее.
Я попытался оторвать от себя девицу, но ее руки обвивали
меня словно липкие щупальца, а еще субтильная на вид Верочка оказалась цепкой и
сильной, и мне не удалось избавиться от нее.
– Любимый, – жарко шептала Вера, слюнявя мне щеку
влажными губами, – единственный…
– Вон! – заорала Николетта с такой силой, что
хрустальные подвески на пышной люстре начали тихонько позвякивать. –
Немедленно убери хамку из моего дома.
Внезапно Вера расцепила объятия и спокойно сказала:
– Вы, бабушка, не верещите, в вашем возрасте вредно,
печенка лопнуть может!
Услыхав сие заявление, стоявшая у стены Тася мигом присела,
прикрыв голову руками, я вздрогнул. Но Николетта неожиданно замолчала, не
произнеся ни звука. Маменька рухнула на диван, потом вдруг тихим голосом
спросила:
