Странное, надо сказать, охватывает ощущение, когда идешь
пустынным коридорами: гулкие шаги «бум-бум-бум» разлетаются, рикошетят от стен,
а ты знаешь, что за стенами лежит неизвестный и непонятный город насквозь
чужого мира… От таких мыслей оторопь берет, продирает до самых пяток этакое
ощущение, что угодил в некую петлю времени, где время остановилось и откуда уже
никогда не выбраться…
Они повернули за угол и лоб в лоб столкнулись с притаившейся
там парочкой.
Юноша и девушка. Первым порывом студентов было развернуться
и убежать, но порыву они не поддались, остались на месте, выжидательно и
настороженно глядя на двух незнакомцев. Незнакомцы же поступали в точности так
же – выжидательно глядели.
Девушка с густой гривой светлых непослушных волос набралась
храбрости, вздохнула глубоко и произнесла:
– Вы тоже не хотите унижаться перед абагонами, да?
– Я похож на человека, который унижается перед
какими-то абагонами? – возмутился Сварог в обличье молодого Гран-Тая.
– Ненавижу абагонов, – вступил в разговор юноша. И
по тому, как это было сказано, Сварог догадался, что это за абагоны такие.
«Ненавижу копов», «не терплю ментов», «проклятые ажаны» – и
так далее. Все эти фразы повсеместно произносятся с одинаковой интонацией.
Абагоны – это, конечно, местное прозвище блюстителей порядка. Или,
тьфу-тьфу-тьфу, агентов Каскада.
– Собираетесь прятаться от них? – девушка
наморщила веснушчатый носик и, не дожидаясь ответа, сказала, как припечатала: –
Прятаться от абагонов унизительно. Они глупые и мерзкие. Поэтому надо делать
все им наперекор. Они хотят, чтобы мы проходили через их дурацкие приборы, а мы
пойдем своей дорогой. Мы знаем, как отсюда выбраться без всех этих унизительных
процедур. Пойдете с нами?
Раздумывать было не над чем.
– Да, – сказал Сварог. Если вспомнить его нынешнюю
личину, то стеснительное немногословие при общении с симпатичной девчушкой
донельзя органично вписывалось в образ.
Ведомые юными максималистами, играющими в оппозиционеров,
они вышли на лестницу, где затихал внизу дробный топот, и двинулись по ступеням
наверх.
– На чердак так просто не попасть, – говорил
юноша, перескакивая через ступеньки, – там дверь бьет разрядами, кто к ней
прикоснется. Но вы сейчас увидите, что мы придумали!
Парнишка остановился на площадке – там, где лестница делала
поворот, задрал голову, вытер руки о плащ, подпрыгнул, ухватился за край ниши,
в которой тускло блестела решетка, нашел опору для ног в неровностях
штукатурки, подтянулся, запустил пальцы в металлическую ячею… и спрыгнул вниз
уже с решеткой в руках.
– Забирайтесь. Не бойтесь, не испачкаетесь, –
успокоила девчушка. – Мы часто пользуемся этим ходом, там давно уже все
вытерто нашими плащами.
И они полезли. Последним забрался студент – оказывается, он
снял пояс, привязал один конец к решетке, забравшись, подтянул решетку на поясе
и вставил на место.
Отверстие вентиляционной шахты было довольно-таки широким,
не пришлось протискиваться и проскальзывать ужом. А благодаря тому, что лаз был
обит железом, одежда действительно не пачкалась о грязные стены, не цеплялась
за всякие шероховатости, и ничего не сыпалось на головы.
Путь вышел недлинным, вскоре закончился еще одной решеткой,
сняв которую, они спрыгнули на дощатый пол чердака. Переступая через балки и
тросы, тревожа залежи чердачной пыли, добрались до слухового окна, распахнули
его, выбрались на крышу…
И угодили в царство ветряков. Не крыша, а настоящий лес из
ветряных двигателей, чащоба, за которой не видно ни города, ни неба. Лишь
стояки и лишь мельтешащие вверху лопасти. И стоит шорох, какой издают
рассекающие воздух крылья птичьей стаи. Сквозь однообразное «жух-жух-жух»
Сварогу почудились крики.
– Удивлен? – спросила девушка у «Гран-Тая». –
А ты, наверное, думал, что после Первой Искры на крыши и мышь не выскочит, да?
– Вообще-то, именно так я и думал, – не стал
спорить Сварог.
– И куда теперь? – поинтересовался Рошаль.
– Тут недалеко, – парнишка махнул рукой. –
Абагоны не доберутся и до этажа ветряного управления, а нас уже не будет в этом
доме. Здорово мы их проведем, правда?
– Еще бы, – согласился с ним Сварог.
– Вы знаете, мы с Эломом ничего не боимся, –
девушка взяла своего друга за руку и посмотрела на него снизу вверх таким
влюбленным взглядом, что так и тянуло сказать банальное: «На свадьбу не
забудьте пригласить». – Мы даже курсовую работу с ним сейчас пишем знаете
про что? Про искажения образа Императора, представляете? Да-да! Собирая
материал, мы побывали с ним почти во всех городах Короны, и теперь собираемся
объехать протектораты Гвидора.
– Пойдем, Элора, некогда, по дороге расскажешь, –
и юноша по имени Элом уверенно повел группу через дремучий лес ветряных
двигателей. Они огибали стволы ветряков, перешагивали через толстые кабели, как
через поваленные деревья, а над головой шумели металлические крылья. Девушка по
имени Элора не умолкала ни на миг:
– Мы ездили с этюдниками по городам и зарисовывали
памятники Императору. Набралась целая коллекция, мы даже думаем в ближайшее
время устроить выставку в университете. Приходите. Будет на что посмотреть.
Император у нас один, а его изваяния не похожи друг на друга. Изваяния, как вы
знаете, имеются в каждом обитаемом уголке, и все они разные. Нам встречались
императоры стройные, как юные князья, упитанные, как торговцы мясом, с
проступающим под трико брюшком. В одной из деревушек, где жителей-то всего
полтора человека, у памятника властителя Короны маялся почетный караул из двух
детишек, в городишке Гикорг каменный Король был настолько широкоплеч, что герой
Тентон сдох бы от зависти. А в городе Эстой стоит изваяние Императору высотой в
половину человеческого роста. Издали кажется, будто памятник поставлен
какому-нибудь знаменитому местному карлику. А самое смешное изваяние… Ну, я вам
потом расскажу.
– Вот мы и пришли, – сказал юноша Элом. Они
достигли края крыши. До крыши соседнего здания, тоже покрытой зарослями
ветряков, было метров пять открытого пространства. Короче, не факт, что
допрыгнешь. Или, вернее будет выразиться, факт, что не допрыгнешь, если ты не
мастер спорта по скачкам в длину или не шведский подданный Карлсон, который
живет на крыше.
Что ж, теперь, когда взгляду не мешали ветряные насаждения,
можно было вволю насладиться панорамой столицы. Только отчего-то не тянуло ею
любоваться. Верно оттого, что они уже досыта насмотрелись на местные красоты –
сперва с облачной высоты, затем с высоты птичьего полета и, наконец, с высоты
полета упавшего с подоконника утюга.
– Всего десять шагов, и вы на другой стороне, –
тем временем юноша Элом вытащил из-за ближайшего стояка длинную доску и
протягивал ее над рукотворной пропастью. – Главное, вниз не смотреть. Зато
мы оставим абагонов в дураках!
