– Живы, Рошаль? – открывая глаза и поворачивая
голову, спросил Сварог.
– Да. Если это можно назвать жизнью, то – да, –
глухо ответил Рошаль, дрожащими пальцами расстегивая застежки ремней. Лицо
мастера охранителя было бледным, как маска смерти.
«Гимнасты воздушные, космонавты, блин, Гагарины
хреновы! – злился Сварог, вновь закрывая глаза. Злился не на кого-то
конкретно, злился вообще, на стечение идиотских обстоятельств и на вынужденное
им подчинение. – Спасательная капсула приземлилась в точно заданном
районе, рапан ему в дупло и тридцать раз против резьбы!»
– Граф, посмотрите-ка… – донесся до него
встревоженный голос Рошаля.
Сварог круто обернулся к кабине. Веселый авиатор Юж-Крагт
лежал бездвижно, навалившись грудью на панель управления.
– А, дьявол! Только этого не хватало…
Сварог, освободившись от пут, что удержали его в кресле во
время воздушных кульбитов, спрыгнул на покатое дно катапульты, ступая по
каким-то балкам, добрался до места пилота. Откинул Южа на спинку кресла.
– В бога душу мать! Как глупо!
Юж-Крагт был мертв. Ему не повезло. Не выдержали ремни
безопасности, порвались, и аэронавт ударился виском об один из рычагов. Неужели
ремни гнилые? А ведь Юж, несмотря на свое легкомысленное отношение к жизни,
застегнулся на все застежки и крепко затянул ремни – Сварог сам это видел… Странно.
Ну теперь-то уж чего гадать…
– Мертв? – безучастно поинтересовался Рошаль,
продолжая возиться с ремнями.
– Мертв, – коротко ответил Сварог.
– М-да… Что ж, по крайней мере, он умер без мучений и
не теряя присутствия духа. Нам бы так…
На это мастер капитан ничего не сказал. Маскап пробирался к
боковому эвакуационному люку.
– И как мы, мастер Сварог, отобьемся от горожан? –
резонно спросил Рошаль, соскальзывая с кресла. – На нас навалятся, едва мы
высунем нос из этой штуки.
– А шут его знает, – честно ответил Сварог.
И только тут до него дошло, что они не только не имеют
понятия, где находится это поместье Васс-Родонт. Они не имеют ни денег, ни
документов, ни оружия.
Глава 7
Улицы и здания
Сдувшийся купол спасения накрыл собою гондолу нежно и
плотно, как снег горные вершины. Поэтому недостаточно оказалось, дернув за
рычаг, заставить вывалиться наружу овальный эвакуационный люк. Пришлось еще и
резать прочную парашютную ткань.
Можно, конечно, было подождать, когда тебя извлекут из-под
обломков, но Сварога тревожили утекающие песком сквозь пальцы секунды. Чувство
опасности прямо-таки вопило о необходимости убираться отсюда как можно быстрее
и как можно дальше. Это потом уже можно будет перевести дух, собраться с
мыслями, наметить новые ориентиры…
Сварог не стал мудрить и с магией повышенной сложности.
Запалил простенький огонь на пальце, прожег дыру в ткани купола. Из того же
ящика с инструментами, из которого покойный авиатор доставал кусачки, Сварог
еще раньше выудил стеклорез. Для каких надобностей входил стеклорез в летчицкий
комплект, сказать было затруднительно. Или это был вовсе даже не стеклорез, а
предмет для резки совсем другого материала – например, обшивки аэропила, или,
вообще, специальное приспособление для выскребания грязи из-под пилотских
ногтей во время полета – короче, неизвестно. Однако с резкой парашютной ткани
фигня справлялась на «ура». Вот и ладушки, и на том спасибо.
– И сразу на прорыв, – жарко шептал за спиной
Сварога мастер охранитель. – В переулки, во дворы, в подвалы. Нам – в
особенности вам, граф, никак нельзя попадаться в лапы Каскада…
Ткань со скрежетом разошлась под резаком. Раздвинув края,
Сварог выбрался из-под купола сам, помог выбраться Рошалю, огляделся,
пробормотал:
– М-да… боюсь, будет не так-то просто избежать теплых
объятий столичных жителей…
Капсулу уже окружало плотное кольцо зевак, и новые зеваки
активно сползались к месту происшествия. Одежда на всех была практически
одинаковая, – а именно того фасона, что и у горе-летунов, – различаясь
лишь цветом и формой пряжек на поясах. И, что характерно, такие костюмы на
большом количестве людей уже не выглядели шутовскими нарядами… Более того, они
казались вполне уместными и полностью соответствовали декорациям – высоченным
зданиям, монорельсовым дорогам, изящным виадукам и прочим обязательным
атрибутам романов-утопий. У вардронцев прошел шок – прошел и страх. Успокоились
аборигены, видя, что на их головы больше ничего не сыплется, что им не грозит
ливень из тяжелых спускаемых аппаратов, и, понятно, их тут же потянуло на
интересное – как всегда тянет на пожар или на ДТП. И вот теперь зеваки смыкали
дружные ряды вокруг белоснежной груды купола спасения. Большинство просто
глазели и обменивались впечатлениями, подходить слишком близко, наступать на купол
и стучать по корпусу гондолы, проступающему под белой тканью, пока решались
лишь мальчишки и не вполне трезвые граждане.
Явление воздухоплавателей народ встретил невнятным гулом –
то ли так у них принято выражать коллективную радость, то ли массы охватило
всеобщее подозрение: «А уж не шпионы ли на нас рухнули, а не надо ли навалиться
на этих шпионов всем миром, чтоб ручки-ножки подлюгам скрутить, законных
тумаков навешать и препроводить куда следует»… Ага! А вот нарисовалась вполне
ожидаемая фигура: по-хозяйски раздвигая плечами толпу, грозно покрикивая на
вардронцев, не уступающих вовремя дорогу, к месту происшествия пробирался
крупный усатый дядька в темно-синем плаще с вшитыми в ткань блестящими нитями.
Этакими грозными и бравыми ледоколами ходят сквозь скопления граждан
исключительно блюстители порядка, которые могут называться по-разному –
городовые, постовые, шерифы, – но сущность и повадки у них одни и те же во
всех странах-государствах. Одинаковая служба – она, знаете ли, завсегда
накладывает одинаковый отпечаток, будь то служба военная, будь то служба
полицейская. Да и плащичек у усатого дядьки, по всему чувствуется, казенный.
Хотя бы потому, что ни у кого больше на площади таких плащичков не наблюдается…
Е-мое, вот те еще сюрприз! Сварог с удивлением обнаружил,
что они, оказывается, едут. Ну да! То-то он беглым взглядом еще сверху уловил
некую несообразность. Теперь ясно, в чем дело: эта ихняя веселая площадь
разбита на радиальные кольца, и кольца эти движутся, причем – с разной
скоростью. Те, что располагаются ближе к центру – перемещаются медленнее,
дальние – быстрее. Их же аппарат рухнул где-то посередине и огибал памятник по
кругу со средненькой скоростью.
Движущиеся тротуары. Чистой воды аттракцион, столичная
удумка, чтоб поражать бесхитростных провинциалов, чтоб тем было зачем ехать в
стольный град со своими денежками – на чудо дивное глянуть своими глазами,
соседям и детям будет что рассказать. В каждом главном городе любой наугад
взятой страны есть свое чудо-диво – мавзолей, поющие фонтаны, дворец правителя,
где-то собачки говорящие…
