Легкий ветер, дующий с суши, донес запах жареной рыбы и пробудил аппетит, который, как казалось Сильви, навсегда ее покинул. Она оглянулась и увидела приближающегося Пьера де Гансевиля.
— Я пришел за вами, — оживленно сказал он. — Пора к столу. Вы, наверное, проголодались?
И впервые за долгое время он увидел улыбку на лице Сильви, лукавую улыбку прежней малышки Сильви.
— Да, — ответила она. — Кажется, я умираю с голоду. Но скажите, господин де Гансевиль, этот дом…
— …принадлежит вам. Я получил приказ купить небольшое имение, где вы действительно будете у себя. Его светлость сделал лишь самое неотложное дело, доставив вас на остров, куда он рассчитывает вернуться. Ну а я выполнил свое поручение и покину вас с вечерним приливом…
— Вы направляетесь к нему?
— Да. Бофор теперь во Фландрии, он ждет меня, но теперь я вас оставляю в надежных руках и уезжаю спокойно…
— Еще одно слово, господин де Гансевиль! Вам. что-нибудь известно о шевалье де Рагенэле, моем крестном отце, которого посадили в Бастилию?
— Я знаю, что он вышел на свободу и теперь, конечно, знает, что вы живы.
— Он приедет сюда? Я бы так хотела видеть его!
— Нет. Это было бы опасно. За его домом следят. Он должен носить траур по своей крестнице и играть свою роль. Мы даже не могли взять от него письмо для вас — нас могли бы арестовать в дороге…
— Ну что ж, я буду ждать! — вздохнула Сильви и прибавила:
— Если судьба сведет вас с шевалье де Рагенэлем, передайте ему, что я его преданно люблю…
— А что, госпожа, я должен передать его светлости?
Сильви опустила глаза, лицо ее залила краска. — Ничего… Да, ничего не говорите. Я надеюсь, что герцог де Бофор знает все сам. По крайней мере, надеюсь, что знает…
На следующий день, сидя на том же месте на берегу, Сильви не увидела, как судно Гансевиля выходит из порта, направляясь в Пириак, — мыс, увенчанный цитаделью, заслонял вид в ту сторону, — но не огорчилась. Она испытывала к конюшему зависть, потому что он ехал к Франсуа. И еще — огромную благодарность: без него Сильви по-прежнему проводила бы свои дни в тоске в домишке с закрытыми ставнями. Теперь Сильви должна возродиться. Придет время, и эти липкие страхи, терзавшие ее по ночам, наконец отпустят.
Неужели жуткая ночь, пережитая в замке Ла-Феррьер, будет иметь последствия? Сильви понимала, что если это случится, то, невзирая на все христианские принципы, воспринятые от герцогини Вандомской, у нее не хватит мужества жить, и однажды вечером в час, когда заходит солнце, ее тело унесут красивые прозрачные волны гавани Спасения, названной так удачно…
Одновременно с ней о том же думала еще одна женщина. Сидя на пороге дома и поставив на колени миску, Жаннета чистила фасоль. Она не спускала глаз с хрупкой фигурки в сером платье, замершей на камне. Без всяких сомнений, Сильви чувствовала себя лучше. Приезд Жаннеты и Гансевиля вдохнул в девушку новые силы. Но спала она по-прежнему неспокойно. А что будет, если Сильви забеременеет?
Эта мысль постоянно терзала Жаннету.
Корантен, вышедший из сарая с охапкой дров, остановился около Жаннеты.
— Я знаю, о чем ты думаешь. Теперь Сильви ничем не отличается от других женщин. Бывает ведь, что изнасилование приносит нежданные плоды.
— Да, — ответила Жаннета, качая головой. — Я уверена, что и ее преследует эта мысль. Ночью этот кошмар возвращается к ней снова и снова. Она измучена, издергана. И ее состояние, и ее рана, конечно, нарушили у Сильви месячные… Все это произошло более шести недель назад. Что же делать в том случае, если она и вправду ждет ребенка… Главное, что будет с ней?
— Если это случится, она убьет себя. Когда мы ее подобрали, она хотела утопиться в пруду. Ее еле удержали тогда, а уж здесь! — прибавил он, показав глазами на синюю гладь, испещренную белыми гребешками пены. — Ясное дело, ее ни на минуту нельзя оставлять без присмотра. Кто-нибудь из нас двоих должен все время находиться рядом с ней.
— А если и вправду случилось самое страшное?
— Ты думаешь, я ничего не разузнал, когда приехал сюда? Неподалеку расквартирован гарнизон, а доблестные воины — большое искушение для девушек. Я разузнал, что в округе живет женщина, которая занимается этими делами. Она живет в пещере. Кстати, на этом острове колдовства хватает.
— Здесь еще поклоняются древним кельтским божествам…
— Ты считаешь, что мы сможем уговорить Сильви пойти с нами в пещеру?
— Так ведь у нас нет выбора! Если с ней случился такой грех, а мы ничего не предприняли, господин шевалье и монсеньер Франсуа нам этого никогда не простят.
Жаннета с сомнением в голосе ответила:
— Господин де Рагенэль точно не простит, но в монсеньере Франсуа я уверена меньше! Он слишком поглощен мыслями о королеве, чтобы дать нашей Сильви нечто большее, кроме нежности и жалости… Корантен покачал головой:
— Он привязан к малышке гораздо сильнее, чем сам думает. Видела бы ты его, когда мы нашли Сильви на дороге и он все узнал… Я думал, он с ума сойдет. И в замке Ла-Феррьер он никого не пощадил!
— То же самое он сделал бы ради младшей сестры или кузины.
— Но не с такой яростью! Конечно, сейчас он восхищен королевой, но ведь она на пятнадцать лет старше, и однажды он взглянет на нее другими глазами.
— Допустим! Ну а госпожа де Монбазон? Разве она старше его на пятнадцать лет? Всего на четыре, и она очень, очень хороша собой!
— Я не верю, что она его любовница. Он ухаживает за ней, чтобы позлить королеву. Кстати, любовь и постель — не одно и то же… Займись-ка своей фасолью! Сильви идет сюда…
Сильви ушла с берега и поднималась вверх по выбитой а скале лестнице, ведущей к дому. Она была поглощена своими мыслями, губы ее едва заметно шевелились, взгляд был задумчив и печален.
Вот уже несколько последних дней она была целиком поглощена какими-то подсчетами и вычислениями. В любую погоду Сильви, закутавшись в широкий черный плащ — такие носили женщины на острове, — часами неподвижно сидела на камне, глядя на море глазами сомнамбулы. Она почти ничего не ела, мало спала и снова начала худеть. Снедаемые тревогой, Жаннета и Корантен ни на минуту не теряли из виду Сильви. Однако никто из них не осмеливался завести с ней разговор на эту мучительную тему.
— Придется все-таки решиться, — как-то утром решительно сказал Корантен, он как раз собирался пойти на деревенский рынок. — Так продолжаться не может! Сегодня же вечером я поговорю с ней.
— Это должна сделать я, — возразила Жаннета, — но мне страшно. А если эта женщина ее изувечит? Ведь от этого тоже можно умереть…
Жаннета устремила безутешный взгляд на закрытую дверь, за которой, как она думала, еще спала Сильви. Корантен привлек к себе Жаннету, чтобы ее поцеловать:
