– А у вас что, с Ингой дочь есть? – удивляюсь искренне.
Я почему-то думал, что у них вообще нет детей. Слишком уж они оба какие-то… молодые и свободные, что ли…
Взгляд Али внезапно тяжелеет.
– От первого брака, – бросает коротко. – Пошли, что ли, уже паб искать. Пива хочу. Настоящего темного британского пива. Двойную пинту, и немедленно…
…Но до паба нужно было еще и добраться. Потому как вдоль Гайд-парка шли многочисленные толпы людей: всех цветов и оттенков кожи, с какими-то типографскими и вручную изготовленными транспарантами, многие в просторных восточных одеждах, многие – в обычных джинсах и свитерах. Что-то поют, скандируют.
– Это еще что за хрень? – искренне удивился Али.
Гарри заржал.
– Говорил я тебе, Глебушка, – смеется, – что надо хоть изредка газеты читать, да новости по телевизору просматривать. А то совсем в мире потеряешься. Вот чем ты, к примеру, в самолете занимался? Не надо, не рассказывай, я сам видел. Виски жрал да Шпенглера почитывал, про закат Европы. Видел, видел – не отпирайся. Хоть бы «Плейбоем», что ли, прикрыл его для приличия. А если б как я, к слову, открыл хотя бы на пять минут лежавшую перед самым твоим носом «Файненшл Таймс», то тебе не пришлось бы краснеть перед своими товарищами за незнание того элементарного факта, что вместе с нами в славный город Лондон прилетел некий президент Соединенных Штатов. А прогрессивная, как водится, общественность приурочила к его приезду многочисленные манифестации – против имперской политики вообще и войны в Ираке в частности. Вот эти манифестанты и гуляют ща туда-сюда прямо перед твоим похмельным взором. А тебе, видать, кажется, что – глюк…
– Вот как, – снова удивляется Али, потом присматривается и неожиданно сгибается в приступе безумного хохота.
– Да, – выдавливает из себя между всхлипами, – славно они протестуют. Ой славно! Вы вон туда посмотрите, чуть левее…
Мы – посмотрели…
…В стройных рядах прогрессивной общественности уверенно, хоть и чуть покачиваясь из стороны в сторону, маршировал весьма устойчивый островок из пьяных в легкое гавнецо двадцати-тридцати довольно приметных рыл, весьма приличных для данной местности габаритов…
Рыла были, естественно, весьма легко опознаваемы: а с кем это мы еще в самолете-то сегодня летели?
Впереди гордо шествовали Степашка с Депешем.
Именно что не шли, а шествовали…
… Потому как над их головами гордо реял вручную (и явно на скорую руку, при помощи стопудово спижженой где-то простыни и прикупленного в ближайшей лавке баллончика с краской) изготовленный транспарант, из которого удивленное человечество могло познать, что, кроме американского президента, все мировое зло сконцентрировано в футбольном клубе ЦСКА…
Который за это дело должен сосать – непрерывно и не нагибаясь.
Причем, естественно, – у красно-белых.
Которые и являются вечными и неизменными чемпионами всего земного шара. По всем существующим в природе видам спорта, разумеется.
Ну и ваще…
Они еще и что-то скандировали непрерывно, подонки.
Жалко до нас не долетало.
Хотя мы – и так догадывались, что именно.
Группку постоянно старались поймать в свой объектив камеры британского телевидения и прочие фотографические папарацци. Слишком уж живописно они смотрелись на фоне всего остального митингующего скама, чего уж там…
Надо будет завтра подкупить местную прессу, полюбопытствовать, как-то сразу подумалось…
– Нормально, – завистливо вздыхает, отхохотав свое, Гарри. – Парни глумятся. Аж завидки берут, если уж совсем честно…
– А ты не завидуй, – досмеивается, продолжая нервно всхлипывать, Али. – Либо пошли паб искать скорее, либо вон, иди Депеша подмени. А то банкир наш, похоже, ща рухнет прямо на лондонскую мостовую, под неодолимой тяжестью мирового зла и так и не побежденного до конца зеленого змия…
– Это да-а-а, – уважительно тянет Гарри. – Сколько в нем плещется ща – я бы уже умер. Он еще в самолете, сцуко, прямо у меня на глазах, грамм семьсот убрал. Потом еще в Хитроу местным пивком догонялся, пока Даньку ждали. Да и после вряд ли остановился, знаю я его…
– Есть, есть еще люди в наших рядах, – вздыхая, резюмирует Али и поворачивается в мою сторону. – Учись, студент. Банкирский труд – нелегок и опасен. И – зело нервен, сцуко. Ну что, пошли пиво пить?
– Я в банкиры не собираюсь, – бурчу. – Я в МГУ учусь, на журфаке…
– О как! – Али смотрит на меня под каким-то новым углом. – Странно. Я почему-то думал, что ты какому-нибудь финансовому менеджменту обучаешься. Слишком уж, извини, не похож на человека творческой профессии. Что ж, жизнь тем и хороша, что постоянно открывается перед нами какими-то новыми гранями…
Я в ответ неопределенно жму плечами, и мы отправляемся дальше в поисках подходящего заведения.
…В пабе было темно, тихо и пустынно.
Как в настоящем английском пабе в самый разгар рабочего дня.
Я сразу направился к очень симпатичному на вид ломаному угловому столику, но Гарри почему-то меня остановил, мягко взяв за предплечье.
– Это не кафе, Дэн. Это паб. Здесь официантов – нет. Вернее есть, но они носят только еду. А пиво наливают у стойки.
Я подсмотрел, какой сорт заказали себе парни, и, уверенно выбрав именно его из многочисленных пивных «доек», попросил себе у худого как жердь рыжего бармена точно такой же.
Рыжий уважительно кивнул и налил.
Мы взяли бокалы – я обычную пинту, а Гарри с Али сразу устрашающего вида двойные – и только после этого плюхнулись за облюбованный мною столик.
Причем они начали с нескрываемым наслаждением хлебать из своих емкостей еще по дороге к столу. Я же, к счастью, сначала уселся и только потом сделал глоток из приятно холодящего руки пинтового бокала.
Блять!
Так вот какая ты, думаю, на вкус, настоящая ослиная моча…
Парни – ржали.
– Ты не переживай, – говорят. – Оно попервоначалу всем редкостным говнищем кажется. Потом привыкаешь…
– Угу, – отплевываюсь. – Цитатка есть такая. Про Ипполита Матвеича, который подарил дворнику очки. Они дворнику очень понравились. Только сначала он в них очень плохо видел. А потом привык и носил не снимая. Это я к чему… тьфу, блин… эта… может, я лучше простого светлого закажу?
Али неожиданно посерьезнел.
– А вот это ты напрасно сказал, парень. Даже – не то слово: «напрасно». А просто – глупо. Ты вот сейчас, только что, Ильфа и Петрова на память цитировал. А есть такие, что друг другу шутки Петросяна пересказывают. Так как ты считаешь, кого легче понять: Ильфа или Петросяна?
– Ну это, – смешиваюсь, – Петросяна, конечно. Только его ведь не интересно. Для тупых…
