У меня засаднило в груди, и я вздохнула поглубже, готовясь объяснять:
— По крайней мере, он тебя не убил. Эй, а помедленнее нельзя? Мы не одни тут едем.
— Он может погнаться за нами.
Я положила руку ему на плечо — хотела успокоить, но Джош от неожиданности подскочил.
— Он не сумеет выследить тебя по ауре из-за моего амулета. Пока ты рядом со мной — ты в безопасности.
С колокольчика раздался звон:
— Это из-за ангела, а не из-за амулета, детка.
— Знаю, — отозвалась я, — но в это он не поверит.
Черт! Я с досадой сжала губы. Джош чуть притормозил, когда мимо нас в сторону аварии проехала полицейская машина. Он сдал к тротуару, повернулся ко мне и спросил:
— С кем ты разговариваешь? Только, пожалуйста, пожалуйста, не говори, что с мертвецами.
Сердце защемило. Иногда я бываю круглой дурой.
— Ну… это… мой ангел-хранитель, — с сомнением в голосе сказала я. — Она… на твоем колокольчике.
— Ангел-хранитель?
Я улыбнулась, улыбка искренней не получилась.
— Она из Группы работников экстренной службы защиты, один-семьдесят шесть. Или ГРЭйС один-семьдесят шесть, для краткости.
Не могу я так ее называть. Просто Грейс еще куда ни шло.
Джош хотел было что-то сказать, но Грейс динькнула колокольчиком. Джош, еще сильнее побледнев, уставился на него.
— Мэдисон… — тихо-тихо проговорил он.
— А?
— Ты мертвая?
— Угу, — кивнула я.
Он сглотнул, сжимая руками руль, и сквозь голубую полоску на верхнем крае стекла посмотрел в небо.
— И это не вороны?
Я прищурилась и заметила, что на горизонте снова кружат черные крылья.
— Нет.
Джош стукнулся лбом о руль. Бам!
— Но с тобой все хорошо? — спросил он у своих коленок.
— Благодаря амулету. — Я прикоснулась к камню. — А с тобой все хорошо, потому что Рон оставил мне ангела-хранителя, пока он там убеждает серафимов не отбирать у меня камень. — Я обернулась. — Кайрос помнит резонанс твоей ауры еще с бала, но не видит ее, пока ты со мной. Может, все-таки поедем дальше?
Джош, не говоря ни слова, посмотрел в зеркало заднего вида и снова завел мотор. Мы обходными путями поехали через весь город.
— Э-э, — неуверенно начала я, — не хочешь заехать ко мне на пару бутербродов?
— К-конечно.
Я облизнула губы. Не нравятся мне эти его смуры. Он повернул на перекрестке налево и поехал длинной дорогой на другой конец города. Его состояние можно понять. Вообще-то я знаю, каково это, когда смерть касается тебя, и каково умирать по прихоти какой-то странной силы, которой совершенно все равно, жив ты или нет.
— Извини, что впутала тебя во все это, — сказала я, вспомнив голос Джоша той ночью, когда он спустился под откос. Он шел ко мне! И пусть именно в этот миг Кайрос обрезал нить моей жизни. — Ты был там. Это не сон. И я хочу сказать тебе спасибо. Благодаря тебе я не умерла в одиночестве.
5
Джош бочком пристроился на квадратной кухонной табуретке и вытянул ноги. Он сделал себе два бутерброда, и с них буквально свисала нарезанная ветчина. Он любил газировку со льдом и чипсы со вкусом барбекю.
Мой завтрак составляли тоненький бутербродик, горстка чипсов и стакан чая со льдом. Я с завистью наблюдала, как Джош в один глоток уничтожил полстакана содовой. С тех пор как кто-то нажал клавишу «удалить все», есть мне не хотелось. И придумывать отмазки для папы становилось все труднее.
Кухню не переделывали со времени постройки дома, бело-желтый кафель и кремовые стены казались усталыми. Холодильник тоже стоял здесь еще до того, как родители разошлись. Но в уголке теперь приютилась кофеварка — последнее слово техники, — а значит, у папы все-таки была своя система ценностей. На столе разместился маленький круглый деревянный поднос с салфетками, солью и перцем, а позабытая пепельница пылилась именно на том месте, которое отвела бы ей на кухне мама. Воспоминания о ней, ушедшей много лет назад, так и остались в папиной жизни.
Я сидела напротив Джоша, а он смотрел на мой бутерброд.
— И это все?
Я пожала плечами.
— Сплю я тоже не много, — я тронула пальцем чипсину. Грейс устроилась на лампочке и напевала очередной лимерик. Интересно, а она что-нибудь ест? — Смотреть телек по ночам через пару месяцев надоедает.
Телик по ночам, блуждания по Интернету, пяленье в потолок после занятий с Барнабасом… Сомнительное веселье, если не с кем его разделить. То, что я разузнала об аурах из Интернета, не помогло. Об ангелах — тоже. Когда я притащила на крышу ноутбук в одну из ночных — и, по-видимому, бесполезных — попыток научить меня соприкасаться мыслями, Барнабас чуть не свалился вниз от хохота. Ничего не вышло из-за амулета Кайроса? Я потрогала камень. Может, это все равно что пытаться включить американский фен в британскую розетку?
— Так ты мертвая, — проговорил Джош с набитым ртом.
От ледяного чая заломило зубы. Я взглянула на часы. Столько времени уже прошло. Где же они?
— Угу.
— А амулет дает тебе тело.
— Ага, материальную иллюзию. — Я поерзала на стуле. — А еще защищает меня от черных крыльев, не дает им сожрать мою душу. Душа без тела — их законная добыча. Поэтому они предчувствуют, когда душу готовятся срезать, чтобы отхватить кусочек. Если смерть справедливая, они не показываются — только тогда, когда душа отмечена до срока.
Я отодрала от хлеба корочку, но отправить в рот так и не решилась. Джош посмотрел на изувеченный бутерброд.
— Не снимай амулет, ладно? У меня от этих черных крыльев мороз по коже.
— Не вопрос. — «Надо было усерднее тренироваться», подумала я. Но опять же, если у меня камень темного хранителя времени, от ауры Барнабаса резонанс моего амулета очень далек. Он скорее как у Накиты. Вдруг я сумею соприкоснуться мыслями с ней?
— А… — с сомнением в голосе начал Джош, вернув мои блуждающие мысли обратно, — а где же оно? Твое настоящее тело? — Он поднял брови. — Не зарыла же ты его на заднем дворе?
— Оно у Кайроса, — я вздрогнула от внезапного страха. — По крайней мере, он украл его из морга, когда я… сбежала.
Джош передвинул ноги и задел ножку моего стула.
— Жуть какая. Кайрос — это тот парень с черной тачкой, да? Он жнец?
Я поморщилась. Объяснять, что он хранитель времени, не хотелось. Неубедительно как-то.
— Ну, в общем, он у темных жнецов главный, — сказала я, хотя это было и ненамного лучше. — Барнабас светлый жнец. Он старается спасти людей, за которыми охотятся темные жнецы.
