— Спасибо, — сказала я, глядя на его машину, припаркованную у обочины. Дальше ему на север, а мне на юг, в город. — Думаю, отсюда я уже доберусь.
Пальцы Джоша соскользнули с хромированной поверхности руля.
— Все нормально? А то ты какая-то задерганная.
Я потянула велосипед на себя.
— С чего ты взял? Все хорошо.
Он поправил очки.
— У тебя волосы мокрые, но ты не с тренировки. Тебя кто-то обидел? Ты прямо как моя сестра, когда вляпается в неприятности, и весь мир против нее.
Припер меня к стенке. Я ускорила шаги и сказала с напускной бодростью:
— Неприятностей не больше обычного.
Мимо проехала машина. Последний бегун с тренировки. Черт, как же я скучаю по своей машине.
Джош молчал, и чем дальше мы отходили от его машины, тем медленнее он шагал.
— Знаю я, как оно бывает с папами. Мой держит меня на коротком поводке, куска не могу проглотить, пока он не проверит, вымыл ли я руки.
Я приостановилась и взглянула на Джоша.
— Мой не такой. Он классный.
— Так что тогда? Я просто хочу помочь.
Мои брови поползли вверх, когда шар света причмокнул и пропел:
— Он хочет помо-о-очь!
Джош вздрогнул, когда шар приземлился ему на плечо. Отлично, это существо и впрямь из отряда купидонов. Этого еще не хватало!
— У меня все хорошо. Правда. Спасибо, — бросила я, небрежно толкая велосипед по гравию.
— Зато у меня не все хорошо, — мрачно сказал Джош. Я шагала дальше. — Послушай, я за тобой не ухлестываю, но эти сны о тебе, вот уже три недели, я, кажется, с ума схожу…
Я остановилась, не в силах обернуться. Я ему снюсь?
— Жил-был стихотворец из Планкета…
Я размахнулась, словно прогоняя муху, и стукнула по шару. Раздалось легкое гудение, а потом он с приглушенным визгом полетел по дуге над дорогой. Я уставилась на Джоша. Я ему снюсь?
— Не обращай внимания, — и он отвернулся.
— Джош.
Он отмахнулся и, не оборачиваясь, пошел к машине.
— Джош! — снова позвала я и замерла — между нами по земле пробежала тень. Я подняла глаза, чувствуя, как внутрь заползает страх. Черные крылья. Здесь?
— Джош! — крикнула я. Сын дохлого щенка. Где-то здесь, по моему городу, разгуливает жнец. Охотится. За мной? Но Рон же сменил резонанс моего амулета!
Судя по мрачному позвякиванию, мой ангел вернулся:
— Локоть — это сколько? — затаив дыхание, спросила я. Джош уже подходил к машине.
— Где-то полметра, — сухо ответил ангел. — У меня теперь все платье в травинках. У тебя, знаешь ли, мерзкий характер.
Платье? Так это девочка?
— А что такое? — спросила она, потом понимающе звякнула: — Ой, как мило. Черные крылья. Не волнуйся. Они не почуют тебя, пока я рядом. У меня поле невосприимчивости. Как будто тебя просто нет.
— У меня тоже. Но зачем они здесь, если не чуют меня?
— Думаю, из-за него. Да. Кто-то за ним охотится.
Я остолбенела. За ним? Это она о Джоше? Но почему? А потом поняла. Резонанс моего амулета сменили слишком поздно. Накита следовала за мной, по крайней мере, до Трех Рек, однако потеряла след, когда Рон все уладил. Ни она, ни Кайрос не станут торчать где-нибудь на углу и ждать, пока я пройду мимо. Вот и пытаются найти меня, начав охоту за тем, с кем я могу быть рядом. Кайрос встречался с Джошем на балу. Говорил с ним. Видел его и знает его ауру. Они выслеживали меня через Джоша — единственного человека, которого знали и я, и Кайрос.
— Позови Барнабаса, — испуганно попросила я ангела.
— Не могу, — беспечно ответила та. — Я не умею ни с кем соприкасаться мыслями, недостаточно опыта. Я же ангел-хранитель первой сферы.
— Тогда позови Рона.
Черные крылья уже описывали над нами круги.
— Тоже не могу, — хранительница летала вокруг моей головы, свет бил мне прямо в глаза. — Мне приказано охранять тебя и докладывать, если появится жнец. Ты в безопасности.
— А Джош?
Она равнодушно зазвенела. Скрипнула дверца — Джош открыл машину, — и я совсем испугалась.
— Джош! — я неуклюже бросилась на середину пустой дороги, волоча за собой велосипед. — Джош, прости, — выпалила я, дотянулась до водительской дверцы и ухватилась за открытое окно. — Подожди. — С бьющимся сердцем я посмотрела вверх, но черные крылья уже улетали в другую сторону. Напряжение сменилось беспокойством. Ангел не будет защищать его, но если я останусь с Джошем, он окажется в моем поле. Если черные крылья не почуют его, Кайросу и Наките тоже не удастся. Почему я не выкладывалась по полной, когда училась соприкасаться мыслями? Сейчас бы наверняка пригодилось.
Джош сидел, положив руки на руль, и смотрел на меня. Какая-то машина медленно нас объезжала.
— Странная ты, Мэдисон.
— Н-да, знаю, — затараторила я. — Подбросишь до велосипедного магазина? Нужно новое колесо.
Джош посмотрел на меня настороженно. Я бы, наверное, сделала сейчас что угодно, лишь бы ничего ему не объяснять. И только бы защитить его. Это из-за меня он оказался в опасности. Может, я и мертвая, но по-прежнему приходится как-то жить и быть собой, а если я уйду, Джош пострадает. Или даже умрет.
— Я на дне рва, да? — отчаянно выпалила я, взглядом умоляя его выслушать. — В черном кабриолете. В твоем сне.
Джош изумился:
— Откуда ты знаешь?
Я облизнула губы, чувствуя, как жар адским огнем поднимается от дороги. Я не придумала ничего лучше, чем разрушить фальшивое воспоминание, созданное Роном. Но его самого здесь не было, а связаться с ним я не могла. И я сказала:
— Потому что это был не сон.
4
Машине Джоша было лет двадцать — какие уж тут удобства. Дверцы и окна отрываются вручную, сиденье длинное, кондиционера нет. Правда, стереосистема просто зверь. Джошу пришлось отодвинуть гору дисков, чтобы я сумела устроиться на сиденье. В основном, «тяжеляк» да старые рокеры, которых слушал мой папа. Венди бы наверняка понравилось что потяжелее. Но Джош музыку не включил, и затянувшееся молчание меня напрягало.
Моя хранительница залетела следом в машину и с удовлетворенным звоном устроилась на висящем в кабине колокольчике. Клянусь, я слышала, как она поет, когда Джош повернул ключ зажигания и мы двинулись в город. Колокольчик тихонько покачивался.
Из-под сидения торчала спортивная сумка, а сзади была воткнута дорогущая удочка. Не перестаю удивляться, почему Джош разъезжает на такой развалюхе, ведь его отец не стеснен в средствах.
