Сообразив, что произошла нелепая ошибка, я обратился к
Андрею Ивановичу, тот был старше глупого мальчишки, примерно одного со мною
возраста и выглядел вменяемым: простой дядька в форме, но, похоже, не вредный и
сообразительный.
– Ваш парнишка стал спрашивать, зачем я спустился в метро,
право, глупый вопрос, вот я и пошутил: «На волыне играю».
Андрей Иванович потер затылок.
– Ты, Сашок, того, бдительный чересчур. Научись людей
понимать. Он не волыну имел в виду, а волынку, такую штуку, мешок с дудками,
противно очень воет, музыкальный инструмент.
– Верно, – обрадовался я понятливости дежурного, –
именно так, национальная гордость шотландцев. Простите, а что означает слово
«волына»? Оно мне незнакомо.
– Грубо говоря, огнестрельное оружие.
– Право, ужасно вышло. Мы с юношей не поняли друг друга,
хорошо хоть вы разобрались. Я вел речь о волынке.
– Играть в метро нельзя.
– Простите?
– С вас штраф.
– За что?
– За игру на волынке, – спокойно сообщил Андрей
Иванович, – постановление имеем, всех музыкантов вон.
Я потряс головой.
– Но это шутка.
– Какие шутки! Платите штраф! Я не думал над вами
потешаться, – начал злиться дежурный.
– Я просто так ляпнул, нет у меня волынки. Сами посмотрите,
только небольшая сумка.
– Чтой-то не пойму, – снова начал чесать в затылке
Андрей Иванович, – то играете на волынке, то нет.
– Я по-шу-тил! Ха-ха!
– С кем?
– С парнишкой.
– Каким?
– Ну вот же он стоит.
– Это сотрудник милиции.
– Верно.
– С ним хаханьками заниматься не следует. Плати за волынку.
– Ее нет, – в полной безнадежности повторил я, – и
не было, я не способен выдавить из мешка с дудками даже звука.
– Андрей Иванович, может, ему по шеям дать? – опять с
надеждой предложил Сашок.
– Иди на пост, – велело начальство, – сам разберусь,
больше москвичей не тяни да на одежду смотри, в дорогой не трогай, террорист в
хорошем на дело не пойдет.
– Да? – изумился Сашок.
– Да! – рявкнул Андрей Иванович. – Сам рассуди,
его ж на клочки разорвет, жаль новое пальто, рванину нацепит.
– Ясно, – кивнул Сашок и исчез.
– Прислали, на мое несчастье, – крякнул
дежурный, – ни ума, ни соображения, тьфу.
Я остолбенело слушал милиционера. Интересно, ему не приходит
в голову, что замысливший теракт человек может иметь московскую прописку и
красивый костюм? Увы, встречаются люди, готовые ради звонкой монеты на все, и
потом, если некая личность решила стать камикадзе, меньше всего ее волнует цена
тряпок. Да хоть та же Алина, схватила доллары и мигом растрепала чужую тайну.
– Значитца, волынки нет? – протянул милиционер.
Я развел руками.
– Именно так.
– Пошутили?
– Верно.
– Следуйте в заданном направлении.
– Спасибо, – улыбнулся я и пошел к двери.
– Гражданин, – окликнул Андрей Иванович, – вы
того, больше не веселитесь зря. Хорошо, вам я встретился, человек грамотный, с
понятием и образованием, а если такой дундырь, как Сашок? Не отмоетесь потом,
станете доказывать, что не верблюд, посинеете. Милиция имеет право спросить, а
вам надлежит четко ответить – и свободен. Ладненько?
– Очень благодарен вам за совет.
– Отчего ж хорошего человека не поучить? – неожиданно
улыбнулся Андрей Иванович и, не дожидаясь моего ухода, вновь уткнулся в
кроссворд.
Глава 13
Дверь в квартиру Игоря оказалась распахнута, я заглянул в
прихожую и деликатно позвал:
– Господин Рогатый, вы дома? Игорь, отзовитесь! Полина,
выйдите!
Но никто не спешил на зов, апартаменты казались пустыми. Мне
стало не по себе. Наверное, следовало пойти по узкому увешанному дешевыми
картинками в пластмассовых рамах коридору, заглянуть в комнаты, но меня сковал
столбняк. Ну с какой стати дверь открыта? Москвичи давным-давно потеряли
наивность и теперь тщательно запирают стальные двери, в столице полным-полно
криминальных элементов. Что, если… По спине пробежал озноб.
– Вы чего тут делаете? – послышался за спиной
возмущенный возглас.
Я обернулся, по лестнице спускалась хорошенькая брюнеточка,
стройная, кудрявая, большеглазая, – не девочка, а картинка. В руках она
несла стакан, наполненный чем-то белым, то ли мукой, то ли солью.
– Зачем в мою квартиру лезете? – визгливо продолжала
она. – Хотели вещи спереть?
– Ни в коем случае, – радостно ответил я. – Вы
Полина?
Слава богу, Астахова жива и здорова, она просто глупышка,
которая отправилась одолжить у соседки необходимые продукты и не озаботилась
запереть дверь.
– Ну да, – уже не так сердито ответила брюнетка.
– Разрешите представиться, Иван Павлович Подушкин, –
заулыбался я.
– И чего? Я с вами незнакома.
– Мне нужен Игорь.
Полина моргнула и задала совсем уж неожиданный вопрос:
– Который?
– Их у вас несколько? – изумился я.
– Слушайте, – начала было злиться Полина, но тут из
глубины квартиры послышался сердитый детский плач, громкий, требовательный,
недовольный.
– Подержите-ка, – велела Полина и, сунув мне в руки
стакан, рысью полетела на зов.
Я посмотрел на емкость и понял, что она заполнена сахарным
песком. Стоять у распахнутой двери показалось мне глупым, и я, забыв о правилах
хорошего тона, без приглашения вошел в коридор. В противоположном конце его
появилась Полина с рыдающим ребенком на руках.
– На кухню идите, – крикнула она, – сейчас Настю
умою.
Через десять минут Полина присоединилась ко мне.
– Так вы от Игоря? – бойко спросила она. – Отчего
он сам деньги не принес? Некрасиво, кстати, получается! Я ведь могу и
пожаловаться, что он их задерживает!
Я молча внимал молодой женщине. Значит, пока Полина
успокаивала ребенка, она забыла, что незваный гость спрашивал об Игоре, и
отчего-то решила, будто я прибыл от Рогатого.
