По дороге мне стало плохо, может, сказалось действие
сильного снотворного, или меня догнали последствия стресса, но в квартиру Норы
подручные Беляева буквально втащили секретаря на руках. Еле-еле я сумел
рассказать Норе о своих приключениях и свалился в кровать. Очень плохо помню
дальнейшие события, очнулся только в понедельник, с сильным кашлем, насморком,
температурой и головной болью. Скорей всего, сидя в чеченском дворе на мерзлой
земле, я подцепил простуду.
Несколько дней я провалялся в кровати, пытаясь читать книгу
о цивилизации майя, но сил хватало лишь на пару страниц, потом глаза начинали
закрываться, толстый том падал на одеяло, и я засыпал, да так крепко, словно
проваливался в омут.
Силы вернулись внезапно, причем сразу. Утром я раскрыл
глаза, сел и понял – я совершенно здоров.
* * *
– Очнулся, Ваня? – очень ласково осведомилась Нора,
увидав, как я вхожу в кабинет.
– Да, уж извините, сам не пойму, как простудился, –
начал извиняться я.
– Ерунда, – отмахнулась Нора, – с каждым может
случиться. Говоришь, сидел на промерзшей земле?
– Верно.
– Холод стоял?
– Просто собачий, – закивал я, – продрог до
костей.
Нора побарабанила пальцами по столу.
– Можешь детально припомнить события? Очень подробно, даже
то, что думал в тот или иной момент.
– Попытаюсь, – не слишком уверенно ответил я, –
только зачем? Кстати, как Марина? Вот ужас-то!
– Ты о чем? – еще больше нахмурилась хозяйка.
– Ведь Костя погиб.
– Ну, верно.
– Представляю, каково сейчас его матери, – вздохнул
я, – она пережила такой стресс и… все зря. Отчего он скончался?
– Сердце не выдержало сильной дозы снотворного.
– Это правда?
Нора кивнула:
– Абсолютная, есть результат вскрытия, выяснилось, что у
Константина с детства был порок сердца, он никак себя не проявлял, случается
порой подобное. Но в той стрессовой ситуации, когда он оказался на грани жизни
и смерти, «мотор» начал барахлить, окончательно добил парня укол, который
сделали похитители. Думаю, ему дважды вводили наркотик, сначала – когда выкрали
из Москвы, потом – когда возвратили. Даже на здоровом человеке тяжело
отражается употребление транквилизатора, вызывающего длительный, глубокий сон,
а что уж говорить о Косте, имеющем порок сердца?
– Его убили!
– Случайно, – вздохнула Нора, – никто, даже мать,
не знал о болезни сына. В медицинской карточке Кости есть лишь записи о легких
простудах, мальчик в детстве не подхватил ни свинку, ни ветрянку, ни прочую
хворь. Может, потому, что не ходил в садик? Не знаю. Но к кардиологу родители
никогда не обращались и о болезни Кости, похоже, не подозревали.
– Такое возможно? – продолжал удивляться я.
Нора пожала плечами.
– Какой повод был у Марины для беспокойства? Мальчик не
болел, не хотел, правда, заниматься спортом, но это же распространенное
явление! Серьезного обследования не делали ни разу.
– Ну и ну!
Нора уставилась в окно.
– Я сама не слишком проверяла здоровье своей дочери и
внучки. Вот если бы они постоянно хныкали, кашляли, чихали… А так! Растут и
растут.
– И порок сердца может протекать скрыто?
Нора похлопала ладонью по толстой книжке.
– Здесь написано, что да. До, так сказать, некоего момента,
который может и не настать. Ну, допустим, решила женщина родить, тут-то дефект
и обнаружился, или мужчине предстоит операция, проводят детальное обследование…
– Понятно, – кивнул я, – Марина подтвердила, что
не знала о болезни сына?
Нора молча смотрела в окно.
– Да или нет? – настаивал я.
Хозяйка медленно повернула голову.
– Нет возможности получить ответ на этот вопрос.
– Почему?
– Арапова пропала.
– То есть? – оторопело спросил я.
– Она не вернулась домой.
– Ее убили!
– Не знаю.
– Убили! Там, в Чечне! Боже мой! Косте специально вкололи
слишком большую дозу лекарства, усыпили бдительность Марины, а потом, узнав у
нее пин-код и пароль, застрелили бедняжку, сволочи! Чеченцы!
– Подожди, Ваня, – тихо сказала Нора, – тут много
неясных деталей.
– Каких? – в запале заорал я. – Ситуация
прозрачна, как слеза. Марину заманили невесть куда, усыпили ее бдительность
тем, что отпустили Костю. А сами ввели парню слишком большую дозу наркотика.
Это я виноват, я!!!
– В чем? – прошелестела Нора.
– Марина позвонила домой и спросила: «Как Костя?», а я
ответил: «Он еще спит». Нет бы подойти к дивану и проверить, что с юношей!
Успокоенная мать сообщила похитителям пин-код и пароль и была убита, бандиты
знали, что Костя тоже погиб, никаких следов нет, их не смогут найти.
– Но тебя оставили в живых, – напомнила Нора.
– Верно, исключительно для того, чтобы я сказал Марине:
«Костя в доме, мы вернулись», иначе бы она не сообщила им ничего! – теряя
остатки самообладания, завопил я. – Ну неужели не понятно?!
Элеонора вытащила свое любимое курево: омерзительно воняющие
папиросы, пачку с изображением всадника в бурке. Где хозяйка достает сей
раритет, для меня остается до сих пор секретом.
– Ваня, – осторожно сказала Нора, – у меня есть
кое-какие собственные размышления… Но сейчас, очень прошу тебя, подробно изложи
события, напрягись и вспомни мельчайшие детали.
Я глубоко вздохнул и подчинился.
– В начале дороги Марина молчала, мы разговорились позднее…
* * *
Я увлекаюсь разной литературой и как-то прочел книгу по
психоанализу. Так вот, считается, что, высказав вслух свои переживания, человек
как бы очищается от них, изживает стресс. Но я, наверное, не принадлежу к
основному большинству человечества, потому что никакого облегчения «пережевывание»
поездки в Чечню мне не доставило.
– Понятно… – протянула Нора, когда я закончил
рассказ, – вернее, совсем непонятно.
– Я что, коряво доложил? – насторожился я. – Надо
повторить?
Нора скомкала пустую пачку из-под папирос.
