– Верно, – кивнула Ляля.
– Твоя тетя жива?
– Вроде да. После того как она меня выгнала,
мы не общались.
– Как выгнала? – удивился Игорь.
– Просто, – пожала плечами
Лялечка. – Говорила же, на меня была пенсия положена, ее платили до
шестнадцатилетия, а затем перестали. Как только деньги иссякли, Галя и сказала:
«Я тебя кормить-поить не собираюсь, ступай на все четыре стороны». Как раз
аттестат получила, с медалью, вот и решила попытать счастья в Москве, поступила
в институт.
Лялечка замолчала, Зоя сидела словно громом
пораженная, Игорь, не подозревавший о мыслях матери, спокойно пошел
раскладывать доску для игры в скрэбл, и тут Ляля нанесла Зое последний удар –
она повернула голову и попросила:
– Можно таблеточку анальгина?
– Голова болит? – заботливо спросил
Игорь.
– Ухо, – пояснила Ляля, – вроде в детстве
я его поранила, толком не знаю, что…
Девушка отогнула мочку с крохотной дешевой
сережкой и продолжала:
– …там случилось, но у меня шрам, и он к
перемене погоды ноет.
– Пойду лягу, – прошептала Зоя.
– Мамулечка, тебе плохо? – испугался
Игорь.
– Нет, нет, вы, дети, тут сами
поиграйте, – через силу заулыбалась Зоя, – а я лучше в спальне
новости посмотрю.
В своей комнате Зоя рухнула в кресло и
попыталась собраться с мыслями. Несчастная мать очень хорошо знала, что Вера
умерла. Вяземская видела тело, обнимала покойную дочь, лично проводила
несчастную в крематорий. Но теперь в голове билась безумная мысль: Верочка
ожила, явилась к Зое в образе Ляли, такой же светловолосой и голубоглазой
девушки, с аллергией на яблоки и любовью играть в скрэбл. А еще шрам за ухом.
Зоя отлично знала, откуда он: в раннем детстве Верочка упала и сильно ударилась
об угол стола, девочку пришлось отвозить к врачу, зашивать небольшую ранку,
ссадина оказалась крохотной, доктор поставил две скобочки, но при каждой
перемене погоды еле заметный рубец принимался ныть.
Сидя в кресле, Зоя спорила сама с собой. Ляля
никак не может быть Верой! Дочка умерла вследствие дурацкой шутки! Но откуда
столь удивительные совпадения? Вера скончалась в возрасте десяти лет, Ляля в
эти годы жила в Тренькине! Но рубец за ухом! Проведя бессонную ночь, Зоя
отправилась в село.
Оказавшись на некогда главной улице Тренькина,
Вяземская сразу поняла: деревня пуста. Но Зоя не из тех людей, которые бросают
начатое на полпути, она принялась методично обходить заколоченные избы и в
конце концов признала: в селе никого нет. Пришлось ей возвращаться в Москву
несолоно хлебавши.
В полной растерянности Зоя наблюдала, как у
Игоря и Ляли дело катится к свадьбе. Наверное, следовало поговорить с сыном,
рассказать тому о своих подозрениях, но Зоя не решалась на беседу, понимая, что
Игорь посчитает мать сумасшедшей.
В конце концов назначили дату, расписались в
ЗАГСе, начали жить хорошо. Игорь и Лялечка казались очень счастливыми, Зоя же,
полюбив невестку, никак не могла обрести мир в душе. Вера умерла, это
совершенно точно, но ведь вот же она, стоит на кухне и ласково спрашивает:
– Мамулечка, тебе чайку заварить?
Зоя окончательно измучилась, но виду не
подавала. О своем состоянии она никому не рассказывала, ни Игорю, ни Ляле. Одно
время Вяземская собиралась посетить психиатра, но потом отложила затею – ясное
дело, ее запихнут в клинику и начнут лечить таблетками.
Разгадка пришла неожиданно. За несколько
месяцев до гибели Игоря молодые отправились в Тунис. Естественно, они
предложили Зое поехать вместе с ними, но она отказалась, сказав:
– Нет, ребятки, не для меня эта забава!
Давление скачет, нехорошо климат менять, даже опасно.
– Тогда мы останемся, – тут же заявила
Лялечка, – не хочу тебя бросать.
– Ерунда, – отрубила Зоя, – всего-то
на две недели!
– Ты будешь тосковать, – не успокаивалась
Ляля.
– Наоборот, отдохну от вас, не блажи,
доченька, отправляйтесь, погрейте косточки, – велела Зоя.
Ляля с Игорем улетели в понедельник, а в
среду, около полудня, к Зое пришла нежданная гостья.
Услыхав звонок, хозяйка распахнула дверь и
увидела толстую бабу, одетую в невообразимую куртку из драпа.
– Вы небось Вяземская? – отдуваясь,
поинтересовалась тетка.
– Да, – недоумевая, ответила Зоя.
– Фу, упрела совсем, – сообщила толстуха,
ставя на пол допотопный клетчатый саквояж. – Еле-еле нашла! О господи!
Войтить пустите?
– Вы кто? – не слишком любезно
поинтересовалась Зоя.
– Галя, – ответила тетка, – вроде
как мать Ляльки! Она мне должна! Сколько потрачено было! Кормила ее, поила,
одевала, обувала! Деньги-то давно кончились. Думала, в старости благодарность
получу от девки. И че? Где мой стакан воды? Вильнула хвостом, уперла вон, не
писала, не навещала. Ясное дело, я ей не родная, но ведь как старалась. Мне
чего обещано было? Обманула врачиха, чтоб ей пусто было!
– Вы Галя, – ахнула Зоя, – из
деревни Тренькино!
– Эка! Чего вспомнили, – шумно выдохнула
гостья. – Давно нас расселили, таперича в Москве обитаю, вернее, в
пригороде, ну да вам неинтересно! Пустите внутрь? И где Лялька? Она теперь
хорошо устроилась, за москвичом, может, и обо мне позаботится.
Зоя нервно оглянулась по сторонам, на
лестничной клетке стояла тишина, соседей видно не было. Вяземская схватила
саквояж и быстро сказала:
– А ну, идите сюда, нам поговорить надо.
Глава 27
Очень хорошо понимая, к какому типу людей
принадлежит Галя, Зоя безо всякого стеснения спросила:
– Хотите денег?
– Кто ж откажется, – хмыкнула гостья.
– Я заплачу вам хорошую сумму, если честно
ответите на мои вопросы!
– Начинай, – деловито сказала Галя.
– Где вы взяли Лялю?
Гостья поджала губы.
– Да уж, – нехотя выдавила она из
себя, – брат у меня был, ученый человек, дипломат, он погиб, а…
