– Ты куда? – удивилась Соня.
– К метро, – ответила Ляля.
– Зачем? – не успокаивалась Соня.
– Дождь внезапно пошел, а у мамы Зои зонтика с
собой нет, – пояснила Ляля. – Не дай бог промокнет, заболеет. Я ее
встречу.
Спустя некоторое время Ляля и Игорь сыграли
свадьбу и зажили счастливо. Удачный брак омрачало лишь отсутствие детей. Но,
похоже, ни муж, ни жена, ни бабушка не страдали без малышей. Редко в каком доме
можно было наблюдать столь идиллические отношения, просто пастораль на фоне
московского пейзажа.
В день похорон Игоря Люба боялась отойти от
Зои, Соня опекала Лялю. Мать парня, весь день державшаяся достойно, к ночи
впала в истерику. Люба уложила подругу в кровать, сама примостилась рядом и
попыталась хоть чуть-чуть утешить Вяземскую.
– Зоенька, засыпай!
– Господи, почему? – зарыдала подруга.
Ответа на этот вопрос у Любы не нашлось, да и
что могла она сказать, кроме стандартных слов соболезнования.
– Хорошо хоть, у меня дочка есть, – вдруг
воскликнула Зоя. – Лялечка душевная девочка, не похожа на твою Соню, у той
сердце холодное.
Неожиданно Любе стало обидно, хоть Зоя и
сказала правду: Соня не очень-то ласкова с матерью, не желает разговаривать с
ней, не делится своими планами, не советуется, но какое право Зоя имеет плевать
в душу Любе и сравнивать дочку Работкиной со своей невесткой? Забыв, что
подруга вне себя от горя, Люба тут же ответила:
– Может, и плохая, да родная.
Внезапно Зоя села и схватила Любу за руку.
– Сейчас открою тебе страшную тайну! Раз Игорь
погиб – уже все равно. Ляля – это покойная Вера.
Люба чуть не свалилась с кровати.
– Ты с ума сошла!
– Нет, точно!
– Прекрати нести дурь! – закричала не на
шутку испуганная Люба. – Вера умерла. Я лично видела труп ребенка в морге.
– Да, – кивнула Зоя, – верно. Но она
жива.
– Нет, – затопала ногами Люба, –
нет! На шее был след от веревки! Вид жуткий! Гример еле-еле лицо Верочки в
порядок привел. Ты сейчас хочешь намекнуть на то, что под видом твоей дочери
похоронили другого ребенка? Зоя, опомнись! Мы кремировали Веру, помнишь, у нее
на руке имелись родинки в виде звезды? Редкая отметина. Лучше прими лекарство и
попытайся уснуть!
Но Зоя, вместо того чтобы последовать совету и
попробовать взять себя в руки, начала говорить безостановочно.
Когда Ляля впервые появилась в доме Зои, на
дворе стояло знойное лето. Будущая невестка была одета в сарафан, не скрывающий
от взора обнаженные руки и плечи.
Зоя сначала насторожилась, увидав очередную
пассию сына, и собралась, как всегда, начать атаку на «дичь», но тут ее взгляд
упал на плечо Ляли. Вяземская вздрогнула: у девицы, как у покойной Веры,
имелось пять темных родинок, расположенных в виде звезды.
– Откуда у тебя отметина? – растерянно
задала глупый вопрос Зоя.
– Не знаю, – улыбнулась Ляля, –
такой на свет появилась. А почему вы спрашиваете? Некрасиво выглядит, да? Я
вообще-то их стесняюсь, но сегодня так жарко.
Зоя постаралась сохранить приветливое
выражение лица, но ей стало не по себе.
За ужином женщина очень внимательно
присматривалась к гостье. И чем дольше она наблюдала за Лялей, тем ясней
понимала: именно так должна была бы выглядеть Вера, доживи она до юношеских
лет. Не успела Зоя испугаться, как Ляля поежилась и тихо сказала:
– Ой, простите меня.
– Что такое? – заботливо осведомился
Игорь.
– Только не подумайте… я не капризничаю.
– Говори скорей.
– Вы испекли очень вкусный пирог, –
залепетала Ляля, – прямо замечательный.
– Откуда знаешь? – засмеялся
Игорь. – Ты к нему даже не прикоснулась! А мама так старалась!
Лялечка молитвенно сложила маленькие ладошки:
– Простите! Простите! Пирог с яблоками! А у
меня такая редкая вещь, как аллергия на эти полезные фрукты!
Зоя вцепилась пальцами в столешницу. Заяви
гостья о неприятии клубники или цитрусовых, Вяземская бы не поразилась, тысячи
людей страдают аллергией. Но яблоки! Они считаются самой безопасной едой,
именно с них рекомендуют начинать прикорм младенцев. До сих пор Зое встретилась
лишь одна девочка, покрывавшаяся красными пятнами от антоновки, симиренки и иже
с ними, и это была Вера!
– Бога ради, – продолжала извиняться
Ляля, – не обижайтесь.
– Мне и в голову не придет дуться, –
протянула Зоя, чувствуя, как в сердце оживает невероятная надежда.
– Давайте поиграем в скрэбл, – предложил
Игорь.
– Ой, – обрадовалась Ляля, – вы тоже
любите составлять слова. Знаете, надо мной в школе… впрочем, нет, глупости!
– Нет уж, говори, раз начала, – велела
Зоя.
– Я же из деревни, – улыбнулась
Ляля, – Тренькино. Правда, смешное название?
– Забавное, – подтвердила Зоя.
– Ее житель, получается, тренькин, а
жительница – тренькина? – заулыбался Игорь. – Или треньковец и
треньковка?
Лялечка махнула рукой:
– Знаете, надо мной в школе потешались, она у
нас маломерная, на шесть сел одна, детей-то совсем нет, все люди в город
удрапали, какая в деревне жизнь. Но я не о том. Понимаете, мои родители рано
скончались, я их не помню, приличные люди были, за границей работали,
дипломаты. Что с ними случилось, точно не знаю, вроде служили в африканской
стране, заразились местной болезнью, и оба скончались. Я с ними находилась, но
ничегошеньки в памяти не осело, совсем ведь крошкой была. Меня в Москву
вернули, хотели в детдом отдать, но тут объявилась родная сестра отца Галя, из
деревни Тренькино, и взяла меня к себе. Сейчас я понимаю, она на пенсию
польстилась, мне ее государство выплачивало, впрочем, подробностей не знаю. В
детстве я тетку мамой звала, а потом удивляться стала: ну почему она меня бьет?
И откуда я всякие слова знаю умные? У нас учительница любила в скрэбл играть, и
я вдруг говорю что-то типа «эксплуатация», все дети хохотать начинают и кричат:
«Профессор кислых щей». Мария Ивановна удивлялась, да и мне невдомек было,
откуда слово в голове взялось. Но потом Галя все рассказала про моих родителей,
и я поняла: просто слышала в детстве их разговоры, вот и запали в подсознание
редкие слова.
Сердце Зои заколотилось с невероятной
частотой.
– Деревня Тренькино? – почти падая в
обморок, поинтересовалась она.
