– Соня сообщила, – пояснил я, – она
целых полчаса рассказывала, как разыскивала бывшего супруга Зои, и в конце
концов стала тыкать мне под нос телефонную книжку, где целая страничка
оказалась исписана цифрами. «Вот, – бубнила болтунья, – полюбуйтесь,
сколько сил потратила! Гоняли меня разные люди, словно сидорову козу, но я
упорная. Во какой у него телефончик, любой дурак запомнит, небось не один рубль
за номер отдал, из единиц и нолей состоит». Комбинация и на самом деле легко
запоминающаяся.
– Что ж, – подытожила Нора, – завтра
поедешь к мужику и поболтаешь с ним.
– У нас только телефон, адреса нет, –
напомнил я.
Нора улыбнулась:
– Легко разрешимая проблема. В девять утра я
буду знать кучу сведений про человека, на которого зарегистрирован этот номер:
где прописан, работает.
– А если это мобильный?
– И что? Операторы сотовой связи всегда
требуют у нового абонента паспорт. Ступай, Ваня, отдыхай, – благосклонно
кивнула Нора.
Я вышел из кабинета Норы в самом замечательном
расположении духа: вечер обещал быть мирным. Единственная неприятность, которая
со мной могла случиться, – это очередной звонок Николетты из Чехии с
рассказом о мучениях, которые маменька испытывает в «доме престарелых». Но,
согласитесь, телефонный разговор – это не личная встреча, рано или поздно
придется прервать общение, хотя бы по причине разрядившейся батарейки, и я
обрету долгожданную свободу.
Вздрагивая от каждого резкого звука, я выпил
чаю, постоял под душем, потом лег в кровать, мирно почитал книгу и спокойно
отбыл в царство Морфея.
Очевидно, в отместку за тихий вечер мне
приснился кошмар. Сначала из темноты выплыл огромный раскаленный шар, потом
раздался вой сирены и вопль: «Помогите! Убивают! О-о-о!»
Крик был таким пронзительным, что я машинально
сел в кровати, потряс головой, открыл глаза и понял… стоит ночь, в квартире
мирно спят Нора, Ленка и Леша Одеялкин. Никаких пламенеющих шаров нет и в
помине, мне привиделся страшный сон.
Но не успел я облегченно вздохнуть, как из
коридора донеслось:
– Люди-и-и! Он ту-ут! Ма-а-ама!
Я схватил халат. Вообще-то я стараюсь
пользоваться шлафроком лишь в спальне. На мой взгляд, нет ничего нелепее голых
кривых волосатых мужских ног, высовывающихся из-под подола махрового одеяния. И
потом, я не являюсь родственником Норы, всего лишь наемный служащий, секретарь
на окладе, поэтому не имею права на амикошонство. Я всегда выхожу в коридор полностью
одетым, чаще всего при галстуке, халат накидываю, лишь выбираясь из ванной. Но
учтите, что встретить по дороге из санузла Нору практически невозможно. Я
пользуюсь душевой кабинкой, расположенной возле моей спальни, у Элеоноры
собственная ванная комната, хозяйка крайне редко заглядывает в ту часть
квартиры, где расположены покои домработницы и секретаря. Если я понадоблюсь
работодательнице, последняя ничтоже сумняшеся позвонит мне на мобильный.
Но сейчас у нас происходит нечто непонятное, а
в этом случае не до соблюдения приличий.
– Ма-а-ама-а-а!.. – летело из коридора.
Кто вопил самым несусветным образом, было
невозможно понять, но навряд ли все же звук издавала Нора, я сомневаюсь, что на
свете существует некто или нечто, способное напугать хозяйку до подобного
состояния.
Кое-как подпоясавшись, я влетел в коридор и
увидел притулившегося к стене Одеялкина.
– Что случилось? – вырвалось у меня.
– Так… орет, – робко ответил Леша и ткнул
рукой в сторону двери спальни Ленки.
– Безобразие, – вклинился в наш разговор
голос Норы. – Вы зачем трамтарарам устроили?
– Дык… вот… там, – завел Одеялкин.
Тут из комнаты домработницы вновь донеслось:
– А-а-а! Убивают! Жрут! Усы-ы-ы! Идет сюда!
Шевелится.
Нора рванула ручку, мы с Одеялкиным держались
в арьергарде. Хозяйка бесстрашно влетела в комнату, заставленную жуткими
керамическими скульптурами балерин, кошечек, собачек и девочек.
– Немедленно прекрати визжать, – велела
она. – Лена! Ты где? Объясни, что происходит?!
– Это кто? – прошелестело из постели.
– Я, Элеонора, и Ваня со мной, – рявкнула
хозяйка, сдергивая пуховую перину, которая служит Ленке в качестве одеяла.
Матрас оказался пуст.
– Лена! – повысила голос Нора. – Ты
где?
Послышалось кряхтение, сопение, кашель, и
из-под кровати выбралась наша домработница, облаченная в ночную сорочку –
байковый мешок отвратительного грязно-серого цвета.
– Ты что там делаешь? – накинулась на нее
Нора. – Совсем с ума сошла?
Ленка чихнула.
– Зачем на пол легла? – не успокаивалась
хозяйка.
Домработница снова издала сдавленный звук.
– Орешь дурниной, – наседала Нора, –
сопли льешь! Чихаешь! Простыла? Пей аспирин и не визжи!
– Так пыльно там, – отмерла Ленка.
Нора скривилась.
– Верю, ты всегда плохо пылесосишь.
– У себя лень убирать, – пояснила
домработница.
– И у меня тоже, – кивнула
Элеонора. – Ты просто неряха!
Ленка повернула голову вправо, открыла было
рот, потом замерла. Ее большие глупые глаза превратились в блюдца, из горла
полился визг:
– О-о-о, та-ам!
Я невольно глянул в ту же сторону и вскрикнул:
– Мама!
Думаю, вы простите мне совершенно немужское
поведение, когда я опишу, что увидел перед собой.
На серо-желтом тюле сидело отвратительное
существо размером с мышь. Но это был не достаточно милый, среднестатистический
серый грызун. Нет, сейчас по ткани, медленно перебирая огромным количеством
тоненьких трубчатых лапок, ползло нечто омерзительное, лаково-коричневое.
Туловище монстра походило на креветку, из морды торчали усы, а вот хвоста не
имелось вовсе – либо чудище сумело его поджать, либо он отвалился.
– А-а-а! – заорала Нора и метнулась за
кресло, Ленка мигом занырнула под кровать, я, забыв о необходимости
демонстрировать мужество и о том, что представителю сильного пола следует
оберегать женщин, пулей вылетел в коридор.
Правда, уже через секунду мне стало стыдно.
Коря себя за малодушие, я осторожно приоткрыл дверь и всунул голову в спальню.
Ленка и Нора находились в укрытиях, Одеялкин
же, проявив невероятную храбрость, приблизился к занавеске и воскликнул:
– Не бойтесь! Это ж таракан!
