С этими словами дама сползла на пол и замерла
на дорогом ковре. Я охнул и кинулся поднимать посетительницу, Зоя вцепилась мне
в предплечье:
– Дорогой Иван Павлович, спасите Лялечку, она
не ест, не пьет.
Я хотел было силой поднять мать Игоря, но тут
по щеке Зои потекла слезинка.
Тот, кто не первый раз встречается со мной,
очень хорошо знает: я органически не переношу вида рыдающих женщин и готов
сделать все, чтобы купировать плач. Кое-кто из милых дам вовсю пользуется своим
даром наполнять глаза влагой, желая заставить господина Подушкина либо
раскошелиться, либо прогнуться под себя. Я в большинстве случаев понимаю, что
являюсь объектом манипулирования, но ничего с собой поделать не могу. Вот и
сейчас язык помимо моей воли заявил:
– Пожалуйста, успокойтесь, я выполню вашу
просьбу.
Глава 5
– Какого черта ты подписался на эту идиотскую
затею! – сердито воскликнула Нора, когда я, проводив Зою и вернувшуюся с
лекарством Лялю до лифта, вновь вошел в кабинет.
– Сам не пойму, – ответил я чистую
правду.
– Бред, – кипятилась Нора.
– Ерунда, – попытался я успокоить
хозяйку, – это совсем даже не трудно. Сегодня вечером, около полуночи, Зоя
впустит меня тайком в свою квартиру. Время выбрано не случайно: Ляля обычно в
двадцать три сорок пять, посмотрев свою любимую передачу, идет принимать ванну.
Пока невестка моется, свекровь проведет меня в комнату и посадит в шкаф. Моя
задача – выйти из гардероба в тот момент, когда женщины станут пить на ночь
отвар ромашки, это у них стандартный ритуал перед сном.
Я произнесу заготовленный спич, Ляля,
очевидно, впадет в истерику, зарыдает, но рядом будет Зоя, которая позаботится
о невестке, не даст ей кинуться ко мне и в конце концов, уже после того, как я
благополучно ускользну за дверь, скажет:
– Я тоже видела Игоря и слышала, как он велел
тебе себя вести.
По мнению психотерапевта, такое происшествие
непременно вправит мозги Ляле, вдова придет в себя и поймет, что место мертвого
в могиле, нельзя умирать вместе с покойным, даже если любишь его больше
собственной жизни.
– Ох, не нравится мне эта затея, – с
сомнением покачала головой Нора, – а если Ляля потеряет сознание и не
услышит твою речь?
Я призадумался.
– Ну, подобное маловероятно, вдова ведь не
первый раз увидит «мужа», в виде призрака вряд ли я испугаю ее.
– Думаешь, Ляля окончательная дура и не узнает
в тебе детектива?
– Зоя предложила мне надеть бейсболку Игоря с
большим, закрывающим лицо козырьком. В гостиной будет полумрак, верхний свет
погасят, только на столе останется гореть лампа, – терпеливо пояснил
я. – Фигура «мужа» очутится в тени.
– Голос! Уж, наверное, Ляля помнит тембр
Игоря.
– Я буду изъясняться шепотом, чуть растягивая
гласные. Зоя сообщила мне, что Игорь в минуты нежности называл жену «кабанчик».
Если я обращусь к Ляле со словами: «Дорогой кабанчик, спокойно выслушай и
выполни мой приказ», – вдова подумает, что перед ней муж! Ну кто еще в
курсе интимной клички? Она никому не известна!
– Откуда Зоя знает про кабанчика? –
продолжала допрос Нора.
– Понятия не имею, – развел я
руками, – этого она мне не объяснила. Думаю, если люди живут вместе, то
рано или поздно между ними не остается тайн и секретов, в какой-то момент
расслабляешься, и домашние узнают все.
– Может, оно и так, – нехотя кивнула
Нора. – Ваня, не езди к Вяземским!
– Никак не могу нарушить данное слово, –
мягко ответил я, – уже дал его.
– Ты хозяин своего слова, – ухмыльнулась
Нора, – сначала дал, потом взял обратно, обычное дело.
– Простите, – осторожно ответил я, –
понимаю, что как секретарь я обязан подчиняться приказам хозяйки, но в данном
конкретном случае речь идет о полуночи, действие развернется в мое свободное
время, впрочем, можете вычесть из моей зарплаты за этот день.
Нора присвистнула:
– Экий ты, Ваня, гордец! Никто тобой не
помыкает, просто я даю совет. Извини, у меня стойкое ощущение: добром эта
история не закончится, случится беда.
Я постарался сохранить на лице выражение
почтительности. Мой приятель Макс постоянно повторяет:
– Выслушай, что советует женщина, и поступи
наоборот. Только не спорь, не произноси: «Дура, ты ничего не понимаешь», просто
кивни и делай, что считаешь нужным. Ввяжешься в спор – потеряешь кучу нервных
клеток.
– Верно люди говорят, – усмехнулась
Нора, – своего ума в чужую башку не вложить. Ты, Ваня, в принципе прав. В
свободное от работы время служащий имеет право вести себя как угодно. Успеха
тебе в нелегком деле изображения привидения. Только лично я никогда бы не
ввязалась в подобную историю. Ступай, Ваня, мне надо заняться счетами.
Я кивнул и пошел в свою спальню. Вроде Нора не
советует мне помогать Зое из благих намерений, только моя хозяйка сейчас кривит
душой: ей просто не по вкусу, что старшая Вяземская попросила участвовать в
спектакле меня, проигнорировав Элеонору. Нора вляпывалась в куда более опасные
ситуации, ей постоянно необходим выброс адреналина, хозяйка неразумна и
бесшабашна. И сегодня она надулась, словно пятилетняя девочка, сообразившая,
что братика позвали в гости без сестрички.
В указанное время я очутился возле стальной
двери, украшенной декоративной накладкой из красного дерева. Вяземские жили на
последнем, пятом, этаже старого московского дома. Наверное, раньше, в советские
годы, тут были сплошняком коммунальные квартиры, но сейчас на каждой лестничной
клетке была одна шикарная дверь, а ступеньки застланы красной ковровой
дорожкой.
Консьержки в подъезде не нашлось, письменный
стол и стул возле почтовых ящиков оказались пусты. Впрочем, Зоя, когда мы с ней
разрабатывали во время телефонного разговора план, предупредила меня:
– Охраны не будет, войдете в парадное
беспрепятственно.
Я не стал удивляться и уточнять, куда же
подеваются секьюрити, мне хватило заявления о свободном входе. И вот я уже
маюсь у стены.
Послышался тихий скрип, высунулась Зоя.
– Не опоздали! – шепотом констатировала
она.
– Ясное дело, нет, – так же тихо
отозвался я.
– Входите.
– Да, да.
– Извините, я в халате.
– Конечно, вы же дома, – закивал я.
– Тсс, – прижала палец к губам
Зоя, – сюда, налево, теперь прямо.
