Я захлопнул дверь спальни. Очухавшийся разбойник попробовал было поднять голову, но тут же уронил ее, получив удар ногой в лицо. «Нет, черт возьми, я все-таки должен это понять! Нужен отпечаток пальца. Тогда все станет ясно! Ах, дьявол, Баренс не успел». Я размашисто шагал к особняку, не разбирая дороги, готовый, кажется, искрошить в труху любого, кто станет у меня на пути. «Интересно, быть может, мой новый напарник знает, как в восемнадцатом веке проводится дактилоскопическая экспертиза». Я активизировал связь.
– Я Вальдар Камдил, вызываю Лиса.
– Але, капитан, я весь внимание, – раздалось у меня в мозгу. Жизнерадостный тон моего нового напарника явно не походил на нравоучительную речь лорда Баренса. – Рассел мне вчера сообщил, что ты мой новый начальник. Говори скорее, чего надо, а то мы тут как раз решили солитера подкормить.
– Послушай, Лис, ты имеешь представление о дактилоскопии?
– Тю, конечно. Я еще до службы, по малолетке, на рояле как-то сыграл.
Мне показалось, что либо из-за отдаленности объекта пошаливает связь, либо мой новый напарник настолько увлекся мыслью о трапезе, что просто не понял смысл моего вопроса.
– Я говорю об отпечатках пальцев.
– Шеф, не томи, барашек стынет. Я ж тебе говорю, приходилось мне играть на рояле.
Я выругался сквозь зубы, но, вспомнив, что детство Лиса протекало за железным занавесом, решил, что, видимо, для того чтобы получить допуск к обучению музыке, там нужно было оставить свои отпечатки пальцев в ближайшем отделении милиции, а то и в КГБ.
– Короче, капитан, с кем ты решил играть в Шерлок Холмсов?
Да, добиться серьезности от моего будущего соратника будет тяжеловато.
– Какая разница, ты ее не знаешь.
– Дело твое, шеф. Она что, молода, хороша собой?
– Да.
– Тогда нет ничего проще. Вечером мажешься чернилами и на ночь заваливаешься к ней в койку. Утром забираешь простыню всю в отпечатках. Чего уж там отпечатается, сам разберешь.
Я выругался значительно громче.
– Спасибо за совет.
– Ой, да чуть шо, обращайся.
– Приятного аппетита. Отбой связи.
Входная дверь от моего рывка распахнулась так, что я не удивился бы, сорвись она с петель. Лакеи, обладавшие кошачьей способностью угадывать настроение хозяев, спешили укрыться в безопасное место, страшась попасть под горячую руку. Лишь только дворецкий, преисполненный значимостью своего дела, преградил мне дорогу, закрывая собою дверь гостиной, из-за которой доносились звуки клавикорда.
– Их светлость велели передать...
– Проваливай, старый осел! – Я сгреб ливрею на его груди и отшвырнул несчастного от двери. – У тебя во флигеле Калиостро валяются связанные грабители. Прикажи их убрать.
Я влетел в комнату, едва не проломив дверь.
– Что вам угодно, милорд?! Кто вам дал право врываться? – Леди Кингстон гордо вздернула подбородок, давая понять, что шаткое перемирие, заключенное нынче ночью, уже почило в бозе.
– Пошли! – процедил я, рывком поднимая герцогиню и таща ее за собой. – В кабинете есть чернильный прибор?
– Что происходит? – Леди Чедлэй безуспешно пыталась вырвать руку из захвата. – Отпустите немедленно! Вы делаете мне больно!
– Вы мне тоже.
Чернильница в кабинете нашлась. Я опрокинул ее на стопку бумаги, украшенную гербовой связкой Кингстонов и Чедлэев.
– Что вы вытворяете? Вы сошли с ума? Потрудитесь объясниться!
– Сейчас потружусь. А что касается моего безумия, то я сейчас настолько в своем уме, что даже противно. Прошу вас, герцогиня, – прорычал я сквозь зубы, – обмакните палец в чернила.
– Как вы смеете что-то требовать от меня?!
– Макайте палец, – прошипел я, едва сдерживаясь, чтобы силой не ткнуть пальцы ее светлости в чернильную лужу.
– Я повинуюсь насилию, – бледнея от гнева, произнесла она. – Но должна вам сказать, что вы...
– Об этом после. Где ваш альбом? Ага, вот он. – Я схватил альбом, лежавший на кофейном столике, и начал быстро перелистывать его, ища давнишний сонет лорда Баренса. – А теперь приложите палец вот сюда, – скомандовал я, указывая место рядом с отпечатком на рисовой бумаге.
– Вы сумасшедший, лорд Камварон, и вы... не джентльмен. – Она приложила палец туда, куда я указывал.
– Мое джентльменство оставим для другого раза.
– Можете не сомневаться, милорд, другого раза не будет.
Я взял альбом в руки и подошел к свету. Чернила на пальце немного подсохли, делая оттиск вполне четким. Сердце мое облилось кровью и едва не захлебнулось в ней. С какой бы радостью сейчас я объявил себя сумасшедшим параноиком, кретином и неврастеником, но, увы, сомнения были излишни: передо мной были два совершенно разных отпечатка пальца.
– Поглядите сюда, сударыня. Вот этот отпечаток вы оставили когда-то в Англии до омоложения. Вот этот сейчас. Сравните их и потрудитесь объяснить, почему они не совпадают.
– Прошло столько лет, – обескураженно начала леди Кингстон, от неожиданности теряя весь запал своего гнева. – Вы же понимаете...
– Рисунок этих отпечатков неизменен от младенчества до старости. Можете проверить как-нибудь на досуге.
– Я не желаю ничего проверять! Я Элизабет Чедлэй, герцогиня Кингстон, и вовсе не обязана давать вам отчет в чем бы то ни было. Прощайте, милорд Вальдар. Надеюсь, более мы с вами не увидимся.
Я поклонился и повернулся на каблуках, собираясь выйти. На стене передо мной висел портрет Бетси Чедлэй в костюме Весны с венком полевых цветов в волосах. Я мог бы держать пари на все, что угодно, что красавица, изображенная на полотне, и есть та женщина, которая сверлила сейчас взглядом мой затылок. Я был готов поставить на это все, даже заранее зная, что проиграю.
Распахнув дверь кабинета, я зашагал прочь, мечтая лишь об одном – поскорее выехать из этого города, и чем дальше, тем лучше.
– Послушайте, сударь, – раздалось у меня за спиной, – спуститесь в сад. Мне нужно поговорить с вами.
Голос принадлежал графине Орловой. В пылу борьбы я как-то даже позабыл о ней, но, видно, забывчивость в данном случае была односторонней.
– Мсье Вальдар, – начала она, когда мы очутились в саду, – я даже не успела толком поблагодарить вас за спасение.
– Ерунда, – отмахнулся я. Вступать в куртуазные беседы у меня не было ни времени, ни желания, тем более что голова раскалывалась чем дальше, тем больше.
– Вовсе не ерунда. Я понимаю, что, освободив меня, вы поставили себя в очень затруднительное положение. Обстоятельства мои сейчас таковы, что я вынуждена скрываться, не имея надежды даже на помощь своего мужа, графа Алексея Орлова. Все, что мне остается, – искать помощи у верных друзей. – Она проникновенно посмотрела мне в глаза глазами синими, как море на рекламном проспекте туристической фирмы. – Я хочу открыть вам тайну. Невзирая на то что мой муж в стране человек известный, я происхожу из рода куда как более знатного, чем он. Я дочь покойной императрицы...
