«…Нет, Лис был прав! Надо было выкроить штаны принцессе из их паруса!» – сокрушенно подумал я, в сотый раз помогая окончательно деморализованной Лауре отдирать бархатный шлейф ее роскошного платья от колючих и цепких ветвей ладанника. Эжени, впрочем, выглядела не лучше: ее более ветхая юбка превратилась в совершеннейшие лохмотья. Вдобавок всем нам ужасно хотелось есть.
– Ладанник, или же, по-другому, маквис, – присев на корточки перед измученной принцессой и учтиво помогая отцеплять платье от колючек, заметил Деметриус, – должен сказать, преинтереснейшее рас тение. Как вы можете слышать из самого его названия…
– Я хочу пить! – возмутилась Лаура, все это время мужественно молчавшая.
– Ну потерпи, солнышко! – взмолился я, озираясь вокруг. Корабельщики не обманули – край действительно был дикий. – Здесь же нет ручья…
– Нет, есть! Я слышу плеск воды, – жалобно возразила девушка.
– Надеюсь, это не Рона, – мрачно сострил Рейнар. Я с сомнением начал прислушиваться. После шести-семи часов упорного продирания сквозь непроходимые заросли мы были настолько измотаны, что я было заподозрил у Лауры слуховые галлюцинации.
– Стойте! Тише, пожалуйста! – попросил я. Мои спутники, словно по команде, повалились на землю, загнанно дыша. И в наступившей тишине мы действительно услышали тихий плеск воды и характерный стук мельничного колеса.
– Господи, как хорошо, что Ты есть! – я воздел руки вверх и воскликнул: – И как хорошо, что Ты время от времени напоминаешь нам о всеблагости своей… Это Буа-Мулен! Друзья мои, мы почти при шли! Вставайте!
…Солнце уже совсем скрылось за лесом, и ночная мгла быстро опускалась на землю, когда мы, пошатываясь, выбрели на опушку и увидели перед собой высокий частокол, ограждающий небольшую ферму. Лаура, издав страдальческий вопль, ринулась к речушке, которая текла через поляну. Шаконтон, который все это время мужественно облизывал пересохшие губы, семенил за ней, не решаясь обогнать.
– Пришли, – выдохнул Деметриус, валясь на землю без чувств. – Ну наконец-то!
Лис подбежал к крепким двухметровым воротам и неистово забарабанил в них.
– Откройте! Люди, откройте! Мы честные путники! – ожесточенно орал он, дубася кулаками в ворота. – Мы хотим спать! Мы вас не обидим!
Собаки за забором мгновенно ответили дружным, слаженным лаем.
– А ну, кто тут еще озорует? – раздался надтреснутый хриплый голос. – Подите прочь! Сейчас псов спущу!
– Пустите нас, пожалуйста, – тоненьким жалобным голосом произнесла Эжени, подходя к воротам. – Мы правда очень устали…
В створке ворот открылось маленькое окошечко, в котором забелело лицо мельника.
– Да что ж это такое! – начал было он, но, увидев несчастную фигурку Эжени, нежно поддерживаемую Люка, и понуро бредущую по капустным грядкам Лауру, охнул и завозился с засовом.
– Барышня, Боже мой, кто ж это вас так? Ворота распахнулись, и перед нами предстал плотный хозяин с сальной светильней в руке.
– Господи! – изумленно оглядел он нашу пеструю компанию. – Сколько ж вас тут! И благородная дама? Ай-ай-ай! – запричитал встревоженный хозяин. – Где ж я вас всех размещу?
Принцесса, как сомнамбула, путаясь в обрывках платья и опираясь на мою руку, проследовала во двор. Следом Бельрун и Сэнди несли неподвижное тело великого алхимика. Мельник только охал и вздыхал.
– Ну что ж… Барышень и старика в дом, место найдется. А уж вас, благородные господа, извините… – он развел руками. – Разве что на сеновал…
– Сеновал… сеновал… – Лис опустился на четвереньки и, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, пополз через двор к деревянной загородке.
ГЛАВА 23
Куда идет король, большой секрет, а мы всегда идем ему вослед!
Гимн сотрудников секьюрити
Звуком, разбудившим нас, был оглушительный лай собаки, оборвавшийся жалобным визгом.
– Пошла вон! Гастон, пристрели ее! – услышали мы властный, надменный голос во дворе. Раздался щелчок спускаемой арбалетной тетивы и вой раненой собаки.
– Да что ж тут творится-то? – Бельрун непонимающе протер глаза и сел, вытряхивая соломинки из своей курчавой шевелюры. Мы недоуменно переглянулись.
– Что-то везет нашему хозяину на гостей, – пробормотал Лис и полез к щелястой выгородке сеновала.
Стараясь производить как можно меньше шума, мы последовали его примеру.
Статный широкоплечий мужчина с загорелым и обветренным лицом, уверенно расставив ноги, стоял посреди двора. Обшитая железными пластинами кожаная куртка, широкий боевой кинжал на поясе и жесткая складка губ выдавали в нем профессионального солдата. Трое вояк за его спиной вязали ноги надсадно визжащей свинье.
– Где мука, быдло? – предводитель сгреб согнувшегося перед ним несчастного мельника за шиворот и несколько раз грубо встряхнул.
– Неурожай же был, ваша милость! – всхлипывая, начал оправдываться хозяин фермы.
– Барону нет до этого никакого дела, – воин пнул его сапогом, сбивая с ног. Бессилие и унижение мельника явно доставляли ему удовольствие. Ухмыльнувшись, он выдернул из-за пояса витую ременную плеть и с оттягом хлестнул беззащитного старика. Тот охнул и повалился на бок. Его белая рубаха расползлась, и из багрового рубца на спине выступила кровь.
– Тебя предупреждали, скотина… – равнодушно произнес он, вновь занося плеть. – Ты должен вовремя платить налог!
– Лис, к воротам! – тихо скомандовал я. – Сэнди, со мной! Бельрун, в доме женщины и Деметриус, к ним, скорее!
Все произошло слишком быстро. Увиденная нами картина начисто рассеяла остатки сна и вчерашней усталости. Мы дернулись было к выходу, но тут…
– Постойте, я сам! – и не успели мы опомниться, как Люка одним движением перемахнул через загородку и оказался лицом к лицу с грабителем.
– Ришар, остановись! – крикнул он. – Как ты можешь?
Воин изумленно опустил плеть, которая повисла у него на руке, как мертвая змея. Он глядел на неизвестно откуда возникшего перед ним Люка так, словно тот был призраком. Они застыли друг напротив друга.
– Клянусь шкурой святого Варфоломея, они похожи, как братья, – потрясенно прошептал Лис. Действительно, сходство бьыо несомненным. Оба высокие, гибкие, черноволосые, с резкими мрачноватыми чертами лица. Но если Люка походил на ворона, то его брата можно было сравнить с коршуном. Хищным и опасным…
– Мишель?.. – не двигаясь с места, медленно произнес старший.
– Ну конечно, это ты… Совсем не изменился. Ну, здравствуй, брат.
Люка, или, вернее, Мишель, неуверенно улыбнувшись, двинулся ему навстречу.
– Здравствуй, Ришар. Вот уж не ожидал тебя здесь встретить! Ты, я вижу, стал большим человеком, и все так же горяч, – клоун укоризненно посмотрел на хозяина мельницы, пытающегося отползти в сторону.
