– Бросили, – со слезами в голосе ринулась
в бой Мака, потом она повернулась к Сонечке, безмолвно стоящей около меня: –
Дорогая, тебе же не трудно швырнуть букетик по новой? Только на этот раз
проделай все как положено! Повернись к подружкам спиной и…
– Что значит «нет», Вава? – громовым
голосом заорала Кока.
– Нет. Я не готов к подобному повороту
событий, – с решимостью партизана ответил я.
Сонечка отступила на шаг назад и стала
заваливаться на бок, Владимир Иванович подхватил ее.
– Дорогая, – закурлыкал он, –
умоляю, не плачь. В конце концов, мнение Ивана Павловича никого не волнует.
Хочет он этого или нет, документы уже оформлены, штампы стоят. Конечно, мне
хотелось с ним подружиться, но, если…
– Документы? – воскликнул я, окончательно
потеряв самообладание. – Вы что, без меня сходили в загс?
Владимир Иванович бережно усадил Сонечку в
кресло, повернулся ко мне и сердито заявил:
– За каким шутом ты нам там нужен?
Мне стало плохо, впрочем, будучи сотрудником
агентства «Ниро», я хорошо знаю, какой властью обладают деньги. За определенную
сумму нечистые на руку людишки оформят брак без вашего согласия и даже
похоронят вас. Кто-то же выдал свидетельство о смерти Егора?
– Имейте в виду, я подам в суд! Добьюсь
признания бракосочетания недействительным! – взвился я.
– Боже, – заломила ручонки Мака, –
ну просто Шекспир! Мы присутствуем при трагедии! «Медея».
– Там мать убила детей, –
продемонстрировал образованность Пусик, – сейчас перед нами разыгрывается
скорей… э… «Царь Эдип», хотя не в каноническом варианте.
– Вава, прекрати! – засучила ногами
Кока. – Вот уж не ожидала от тебя такого поступка! Возьми себя в руки,
подойди к невесте и отведи ее к свадебному торту, не омрачай людям радость!
Я посмотрел вокруг и заметил то, на что сразу
не обратил внимания. В нише, около трехстворчатого окна, на большом столе
высился бело-розовый кремовый торт, украшенный двумя марципановыми фигурками.
На головах жениха и невесты, вылепленных умелой рукой кондитера, сидели два
голубя, вырезанных из зефира. Более дурацкую композицию и представить себе
трудно. Мое богатое воображение мигом нарисовало картину: вот один голубок
задирает хвост и оставляет на плече женишка «визитную карточку».
Внезапно из головы вымело все мысли, потому
что я узнал в молодой женщине, стоявшей около торта… Сонечку.
– Э… э… э, – замычал я, – о… о… о,
а… а… а?
– Что это с Ваней? – насторожилась Кока.
– Инсульт, – безапелляционно заявила
Мака, – когда Лиза Тропилло выходила замуж, ее папу паралич схватил!
– Там Сонечка? – наконец выдавил я из
себя.
– Бедный Вава, – всхлипнула Кока, –
инсульт у ребенка – беда! Николетта этого не переживет!
– Там Соня! – повторил я. – Она там?
Соня там?!
– Вава, возьми себя в руки! – рявкнула
Кока. – Непостижимо, во что мужики превращаются на свадьбе!
– Если Соня стоит у торта, – медленно
въезжал я в ситуацию, – то кто тогда под фатой?
– Ясное дело, Николетта! – взвизгнула
Кока. – Ваня, очнись! У нас такая радость!
На секунду я вновь потерял дар речи, но потом,
еле-еле ворочая языком, пролепетал:
– Вы решили женить сына на собственной матери,
но это нонсенс!
Кока быстрым шагом подошла к креслу и пощупала
мой лоб.
– Душенька, – заявила она, – ты не
болен, просто дурак. Попытайся прийти в себя, раз, два, три, послушай меня
внимательно, я попробую объяснить.
– Вечно ты вперед лезешь, – надулась
Люка. – Может, я лучше растолкую?
Кока свысока посмотрела на подружку.
– Дорогая, мой опыт дрессировки мужчин
несравним ни с чьим. Поверь, с ними следует говорить на особом языке, простыми,
доходчивыми фразами, тщательно подбирая слова. Вава! Смотреть мне в лицо!
Я машинально уставился на Коку.
– Это кто? – гарпия указала пальцем на
невесту.
– Николетта, – ошарашенно ответил я.
– Кем она тебе приходится?
– Матерью.
– Ты можешь на ней жениться?
– Нет, – заорал я, – никогда!
– Отлично, – кивнула Кока, – никто
этого тебе и не предлагает.
– Но… вы… хотели, – пробормотал я.
– Вава! Смотреть в глаза! Это кто?
– Владимир Иванович.
– Кем он приходится Николетте?
– Знакомым.
– Не родственником?
– Нет.
– Есть препятствия к их браку?
– Нет.
– Фу, – выдохнула Кока, – вот так,
используя самые простые понятия, я сумела объяснить Ваве суть дела.
И тут словно кто-то вылил мне на голову ушат
холодной воды.
– Это не моя свадьба?!
– Боже, кому ты нужен! – фыркнула Кока.
– Ну не скажи, – воскликнула Люка, –
кое-кто бы согласился!
– Николетта вышла замуж за дядю
Сонечки! – заорал я.
– Дошло наконец! Слава тебе господи,
докумекал, – засмеялась Кока, – экий ты, Вава, несообразительный.
– При его росте это неудивительно, –
съязвил Пусик.
– Но они же почти незнакомы, – простонал
я, – и потом, с утра ни о каком бракосочетании речи не было. Нет, вы меня
обманываете! Это не Николетта! Там, под фатой, другая женщина!
Руки, затянутые в белые перчатки, резко
подняли край фаты, открылось личико маменьки с крепко сжатыми губами.
– Почему она молчит? – насторожился я.
Мака запрыгала от восторга.
– Ах, Ванечка, это примета! Если девушка,
выходящая замуж, имеет сына, то она обязана молчать, пока мальчик не возьмет
маму за руку и не поцелует ее! Иначе счастья не будет!
– Навряд ли женщину, родившую ребенка, можно
назвать девушкой, – машинально поправил я Маку.
Кока топнула ногой:
– Вава! Целуй Николетту!
Я нехотя повиновался.
– Ура! – заорали присутствующие. –
Ура! ура! ура!
