– Это вполне безобидное средство, –
пояснил Юрий, – его используют для перевозки нелегальных иммигрантов
[1].
Человек не испытывает после инъекции никаких потребностей: ему не нужно в
туалет, он не чувствует голода, не чихнет случайно, а главное, совершенно
спокойно переносит неподвижность. При обычных условиях мы часто меняем позу, но
после укола карзола без напряга можем пролежать на спине двенадцать часов. Это
состояние напоминает сон наяву. Очень эффективное средство, но дорогое.
Егор согласился на укол.
– Лицо густо замажем тоном, пудрим, губы
накрасим, – загибал пальцы Юрий, – нарисуем румянец, такой покойничек
выйдет, пальчики оближешь. Глаза слегка подклеим, чтобы веки не дрожали, и
букеты к гробу запретим подносить, чтобы аллергию не спровоцировать, ну и я не
разрешу «труп» целовать. Дескать, такова последняя воля усопшего, не желает он
ничьих прикосновений! Даже матери с женой отворот!
Когда крышку опустят, Егор включит систему
кондиционирования, и гроб зароют в землю. Толпа отправится на поминки, а спустя
час сотрудники агентства отроют «покойного». На случай форс-мажорных
обстоятельств в домовину положат два мобильных, Егор легко сумеет соединиться с
Юрием.
Представляете лица людей, когда в самый разгар
поминок в зале появится абсолютно живой и здоровый мертвец?
– Вот это прикол! – завершил друг рассказ
и глянул на меня: – Скажи, Ваня, стебная идея!
Глава 6
Я в ужасе уставился на ухмыляющегося Егора. Он
что, идиот? Псих? Дебил? Как еще можно назвать человека, способного на подобную
шуточку? Дружинин подумал о жене, матери, обо мне? В конце концов, о приятелях,
которые непременно придут помянуть нашего экстремальщика? Сколько инфарктов,
инсультов, гипертонических кризов могло произойти после явления «трупа» народу
в зале ресторана? Какое количество людей лишилось бы чувств при виде ожившего
покойничка?
– Такую шутку испортили, – сокрушался
Егор, – народ бы никогда ее не забыл.
Я крякнул, вот это замечание в самую точку.
Думаю, ни Лена, ни Ольгушка не простили бы мужу и сыну «милую забаву», да и
большинство приятелей прекратило бы общаться с Егором.
– Но не удался фокус, – кручинился
Дружинин, – факир был пьян. Ты меня слушаешь?
Я мрачно кивнул:
– Очень внимательно. И где же случилась
осечка?
– А ты еще не понял?
– Пока нет.
– Ваня, ты того? Да? Кто меня откапывал?
– Ну я.
– Верно. А куда делся Юрка?
Я пожал плечами:
– Бог его знает! А где он должен был быть?
– Ваня! Каким местом ты меня слушал? –
возмутился Егор. – По договоренности именно Трофимов должен был отрыть
клиента.
– Действительно! – ахнул я. – Но
почему он этого не сделал?
Дружинин уставился в окно автомобиля, помолчал
пару минут, а затем протянул:
– Да уж. Что я пережил! Врагу не пожелаешь.
Ну, давай по порядку.
Мало кто из людей может похвастаться фактом
присутствия на своих похоронах. Вернее, человек всегда является центром
внимания в момент прощания с ним друзей и родственников, но вот можно ли
назвать это присутствием? Мы никогда не услышим слов скорби, не увидим слез на
глазах у тех, кого считали врагами, не сядем за стол, не выпьем за упокой
собственной души. Похороны – это нечто вроде рождения, человек уходит в иной
мир и не способен поучаствовать в своем последнем бенефисе. Впрочем, может, оно
и к лучшему, поскольку кое-кого поджидают не слишком приятные сюрпризы.
Итак, первая часть – «смерть» и отъезд из дома
– прошла как по маслу. Егор лежал в своей спальне, вслушиваясь в то, что
происходит за закрытыми дверями, но там отчего-то стояла напряженная тишина.
Потом появился Юрий и шепнул:
– Теперь не шевелись, положим тебя в мешок, но
ты не волнуйся, там дырки есть, воздуха хватит! Лена упала в обморок, с ней
сейчас подруга, Маша Королева.
– Это соседка, – невесть зачем поправил
Егор.
– Ш-ш-ш, – прошипел Юрий, – ты
покойник, забыл? Молчи!
В «морге» Егор плотно поужинал и лег спать,
следующий день он провел, смотря телевизор, и страшно возгордился, услыхав, как
один из каналов сообщил в новостях о его кончине.
Рано утром в день погребения Юрий сделал Егору
укол. К тому моменту Дружинин был совершенно готов для роли покойника. Он надел
шикарный костюм, белую сорочку, повязал галстук. Одежду Егор выбирал очень
тщательно, он-то знал, что предстоит довольно долго лежать в тесном ящике, а
потом мчаться на поминки. Гладить наряд времени не будет.
Дружинин хотел появиться на поминках, когда
народ еще не напился и не собрался расползаться по домам.
Так вот, облачившись в шикарную пиджачную
пару, Дружинин приблизился к гробу, внимательно изучил, как включать
кондиционер, занес ногу, чтобы влезть в ящик, и тут сообразил: ботинки!
– Мы забыли про обувь! – воскликнул
«покойник». – Не могу же я появиться перед людьми в домашних тапках!
Юрий хлопнул себя по лбу:
– Блин! Ну как я мог! Офигеть! Ладно, ложись,
сейчас пошлю за штиблетами.
Егор, все-таки слегка нервничавший, лег в
гроб. Несмотря на то, что Трофимов рассказывал о лекарстве, инъекция
подействовала на Дружинина слегка одурманивающе. Нет, он не лишился чувств,
довольно легко двигался, вполне нормально мог поддерживать беседу, вот только
делал все медленнее, чем обычно, а в голове клубился туман.
Очень скоро Юрий вернулся с ботинками и обул
Егора, потом сказал:
– Ну, поехали, закрывай глаза.
Егор смежил очи и почувствовал легкие
прикосновения: Трофимов, как и обещал, подклеил ему веки – теперь Дружинин
выглядел почти натуральным покойником. Для восприятия действительности у него
остался только слух, увы, видеть происходящее наш шутник не мог.
Приключение внезапно показалось ему не слишком
веселым, но очень скоро приступ депрессии прошел, потому что Егор получил
истинное удовольствие: началась панихида. Вот уж когда «покойничек»
повеселился, слушая речи заклятых друзей и конкурентов по бизнесу. Какую чушь
несли люди! Оказывается, абсолютное большинство из них считало Егора
потрясающим, честным, умным, великим, замечательным…
Оставалось лишь удивляться, почему
присутствующие ранее столь тщательно скрывали свою любовь и по какой причине подставляли
при каждом удобном случае бизнесмену подножку.
