Когда появляется кто-то из варягов или, как нас еще по-научному величают – фардренжиров
[26]
, – барышням одна забава. Потому что верная примета: если появился Брасид, или Мишель Дюнуар – Вагант, или, скажем, мы с Лисом – жди заварухи.
Такие вот дела, но, простите, я отвлекся.
Итак, по имевшейся у меня информации картина получалась следующая: герцог Лейтонбург слал гонца к императору с заведомо ложным донесением о разгроме его итальянской армии. Зачем? Наверняка этот ход должен преследовать сразу несколько целей. Причем серьезных, достойных целей. Не таков был человек наш милый герцог, чтобы рисковать по пустякам.
– Капитан вызывает Лиса.
– Да, слушаю тебя, Капитан.
– Мне с тобой посоветоваться надо.
– А попозже никак нельзя? Мне надо еще пожелать моему подзащитному спокойной ночи. Да сам я не прочь давануть эдак минут шестьсот на каждый глаз.
– Лис, о чем ты говоришь! Я понимаю, что у тебя тут выдался случай хорошо выспаться…
– И заметь, хорошо покушать. А это в нашей работе – первое дело.
– Господи! Как ты меня утомил этими кондовыми прибаутками! Вот же связался на свою голову!
– Чего запричитал, любезный? Куда б ты без меня делся. – Мне явственно представилась глумливая ухмылка моего милого Рейнара. – Подумай сам: ты дошел бы до первой неприступной крепости. Объяснил всем и каждому, почему ее нельзя брать ни в коем случае, а потом на тебя бы что-нибудь нашло… Трах-бабах – и крепость взята.
– Ну, положим… – начал я возмущенно.
– Да что положим. Ты тогда, на Востоке, в этот городишко, название которого я не выговариваю многие годы подряд, зачем пошел? О свадьбе договариваться? Какая была задумка! Какое изощренное коварство! И что? Ну ткнули тебя в бок заколдованным кинжалом. Что с них возьмешь – дикие же люди. Цветы барханов.
Так это ж надо было потом учудить! Взять втроем эту самую столицу и сровнять ее с землей! Хорошо еще, что удалось все списать на землетрясение.
– А корона! Корона скоттов! – Мой друг, казалось, даже подвывать начал. – Я, конечно, не стал рассказывать его преподобию, как могучий викинг Торвальд Пламенный Меч, сразив в честном поединке императора скоттов Шнека Второго, тут же подарил его корону со всеми правами на нее какому-то гастролеру из Англии по имени Артур. Он, видите ли, тебя в рыцари Круглого Стола посвятил! Скажи мне, чем этот Стол лучше короны?
– Что бы я с ней, по-твоему, делал?
– Вот и я о том. Я у тебя – как дульный тормоз на пушке. Стрелять без меня можно, но результаты будут непредсказуемы.
– Ладно, тормоз, не галди. Давай организуем маленький мозговой штурм.
– Только совсем маленький! А лучше – долговременную мозговую осаду. Ты знаешь, который сейчас час? То есть я, конечно, понимаю, что у тебя часов нет. Но явно – между двенадцатью и пятью утра. Время бай-бай, в люлю.
– Ладно, об этом после. Поехали думать. Вводная. Итальянская армия ни в каком сражении не участвовала и, естественно, разбита не была. Стоит себе в Неаполе и чего-то ждет. В это время к императору отсылается гонец с известиями о разгроме.
– С чего начнем? – сдался Лис.
– Попробуем тупо, в лоб – армия. Какие это вызывает ассоциации?
– Банда ублюдков, наемники, грабители, бездельники, мародеры…
* * *
– Ладно, хватит. Теперь давай: Италия?
– Мафиози, второй фронт, спагетти.
– Уже теплее. – В моей голове что-то неуловимо приближалось и отдалялось. – Разгром?
– Нет. Хуже: пропала, исчезла, растворилась… Стоп! Лис, ты гений, хотя сам того не знаешь и знать не должен. Мы воздвигнем тебе конный бюст на родине героя.
– Лучше установи там бюст Сары Янг
[27]
в натуральном масштабе! Он станет местом всенародного паломничества. Что это тебя проняло?
– Я понял! Как говаривал гений древности Архимед: «Эврика!»
– Что ты там наковырял в своей голове?
– Смотри. Берем армию и прячем ее в рукав.
– Ну, положим, это ж какой рукав иметь надо? – Лис скептически хмыкнул.
– Нормальный рукав. Размером с Неаполь. Так вот, делаем вид, что армии нет. А на нет – и суда нет. Ею нельзя распоряжаться, на нее нельзя рассчитывать. Она исчезла! Растворилась! Но политические интересы – вещь нематериальная, хоть и цепкая. Они никуда не делись. Соответственно в Неаполь, где «обороняются недобитые остатки», необходимо послать подкрепление. А войска, как известно, из ниоткуда не берутся. Значит, их надо откуда-то снять, посадить на корабли или, что тяжелее, построить в колонны и своим ходом отправить в Италию. Интересно, кстати, где сейчас император?
– А ты не узнал?
– Нет, как-то не нужно было. Ну это поправимо. Подожди. База «Европа-Центр». Джокер Один вызывает базу.
– Слушаю: база «Европа-Центр». Привет, Капитан. Что-то ты зачастил.
– Радость моя. Услышав такой голос, я не мог не перезвонить.
На канале связи послышалось сдавленное рычание. «Тоже мне, Отелло доморощенный», – усмехнулся я.
– Скажи мне, мой ангел, где сейчас обретается император?
– Который из них?
– Здешний. Генрих Четвертый.
– Под Гамбургом в военном лагере.
– В военном лагере! Великолепно! На границе с Вестфольдом. Просто потрясающе! Спасибо, солнышко, отбой связи.
– Так быстро?
– Ну ты же не хочешь, чтобы я попался в лапы Тому, Кто Рычит На Канале? Он же меня на ноль помножит! Это ж к гадалке не ходить.
Мои слова были встречены удивительно приятным смехом, отбой был безболезненно принят, следующий раз гарантировался ответ вне очереди.
– Лис, все в порядке. Он там, где ему и надлежит быть.
– Да, я слышал. Это значит, что ближайшее время он целиком будет занят формированием подмоги в Италию.
– А значит…
– А значит, ему будет не до закулисной политики любимого дядюшки. Правильно?
– Не совсем. В данной ситуации его величество должен понимать – если нет, дядюшка ему непременно растолкует, – что фигура Ричарда, главного покровителя гвельфов, для него – залог спокойствия, и убивать его при таком раскладе – экзотический вид самоубийства.
– А подмога, прибыв в Неаполь, в два счета будет либо разоружена, либо, что скорее, перейдет на сторону сильного. Это ж тот самый случай, когда до Господа рукой подать, а до царя далеко.
– Логично. А поскольку средства связи в руках все того же Лейтонбурга, то ждать разоблачительного опровержения в утреннем выпуске газет ему не приходится. Но я подозреваю, что даже в этом случае Оттон не стал бы рисковать.
