Голос ее зазвенел, и по этому признаку Тарзан понял, что у нее начинается приступ безумия.
– И тем не менее, Немона, у меня осталось чувство привязанности к тебе, – сказал человек-обезьяна. – Я сам не могу понять этого. Ты притягиваешь меня, хотя я презираю твои взгляды и твои поступки, а я притягиваю тебя, несмотря на раненую гордость и ущемленное самолюбие. Странно, не правда ли?
Немона кивнула.
– Да, это странно, – рассеянно сказала она. – Я никогда и никого так сильно не любила, как тебя, и, несмотря на это, я собираюсь убить тебя, хотя люблю по-прежнему.
– И ты будешь продолжать убивать людей и чувствовать себя несчастной до тех пор, пока не придет твоя очередь быть убитой, – грустно сказал человек-обезьяна.
Королева вздрогнула.
– Убитой! – повторила она. – Да, они все – короли и королевы Катны – убиты, но мой черед еще не настал. Пока живет Белтар, будет жить и Немона.
Она замолчала на мгновение, затем произнесла:
– Ты можешь остаться жить Тарзан, но для этого ты должен кое-что сделать.
Она снова замолчала, как будто ожидая вопроса с его стороны, но властелин джунглей словно не слышал ее слов.
– Прошлой ночью я стала на колени перед тобой и просила твоей любви. Теперь ты стань на колени передо мной на глазах у всего народа и проси о милости. Я дарую тебе жизнь.
– Приведи лучше сюда своего льва, – сказал Тарзан, – он милосерднее тебя.
– Ты отказываешься? – зло спросила она.
– Ты убила бы меня раньше или позже, – ответил он, – но у меня теперь есть шанс, что, может быть, льву не удастся сделать это.
– У тебя нет шансов! – выкрикнула она. – Ты видел льва?
– Нет.
Она повернулась и приказала благородному:
– Приведите охотничьего льва, чтобы он обнюхал жертву!
Толпа воинов и благородных расступилась: в проходе появился огромный лев в золоченой упряжи, которого еле сдерживали восемь рабов. Рычащий хищник бросался из стороны в сторону, стремясь схватить надзирателя или одного из зевак.
Дьявол с горящими глазами приблизился к колеснице Немоны, но он все еще был на значительном расстоянии от Тарзана, когда последний заметил белый клок волос в его гриве. Это был Белтар!
Немона пристально смотрела на Тарзана, пытаясь прочесть на его лице признаки волнения, но безуспешно.
– Разве ты не узнал его? – спросила королева.
– Конечно, узнал, – ответил Тарзан спокойно.
– И ты не испугался?
– Почему я должен был испугаться? – и он посмотрел на нее с удивлением.
Немона гневно топнула ногой, думая, что он просто притворяется. Как она могла догадаться, что Тарзан из племени обезьян не понимал значения слова «страх»?
– Приготовиться к большой охоте! – приказала Немона, поворачиваясь к благородному, который стоял рядом с воином недалеко от королевы и слышал ее разговор.
Воины, державшие Тарзана на цепях, побежали вместе с жертвой вперед и сняли золотые цепи, которые крепились к золотому воротнику, затем вернулись к колеснице, а Тарзан прошел дальше еще на несколько ярдов.
Затем надзиратели подвели Белтара к властелину джунглей и придержали его на несколько минут возле жертвы. Кровожадный зверь узнал человека-обезьяну и впал в ярость. Восемь человек едва удерживали его.
Вооруженные копьями воины образовали широкий проход, начинающийся от колесницы Немоны. Они плотно стояли по обе стороны этого широкого коридора, повернувшись лицом вовнутрь. Их вытянутые копья образовали колючую стальную стену – на тот случай, если лев не захочет гнаться за жертвой и ринется на людей, стоящих по сторонам. За воинами, вытягивая шеи, столпились горожане, пытаясь занять удобное положение, чтобы увидеть весь спектакль.
К Тарзану подошел благородный. Это был Фордос, отец Джемнона, капитан группы благородных, следящих за выполнением правил охоты в Катне. Он подошел довольно близко к человеку-обезьяне и сказал шепотом:
– Я очень сожалею, что участвую в этой охоте, но мое положение требует этого. – Затем произнес громко: – Представляю вам правила большой охоты Немоны, королевы Катны. Жертва должна идти на север по центру коридора между воинами. Когда он сделает сто шагов, надзиратели должны отпустить охотничьего льва Белтара. Никому не дозволено бросать камни в льва и помогать жертве. За ослушание – смерть! Когда зверь уничтожит жертву и насытится, надзиратели, сопровождаемые воинами, должны возвратить льва на место.
Затем он обратился к Тарзану:
– Ты должен бежать прямо на север, пока тебя не настигнет Белтар.
– А если я убегу? – спросил человек-обезьяна. – Я получу свободу или нет?
Фордос грустно покачал головой.
– Ты не убежишь от него, – сказал он. Затем он повернулся к королеве и опустился на колени: – Все готово, ваше величество. Можно начинать охоту.
Немона быстро посмотрела вокруг. Она увидела, что воины расположены правильно и что, если лев повернет назад, она будет защищена. Неподалеку стояли рабы с огромной сеткой, которой они собирались ловить льва, когда охота закончится. Королева да и сами рабы сознавали, что некоторые из них не вернутся живыми в Катну, но это придавало еще больше интереса и волнения в этот день большой охоты. Она кивнула головой Фордосу:
– Пусть лев обнюхает жертву еще раз, затем начинайте охоту.
Рабы, удерживавшие Белтара, чуть-чуть ослабили веревки и позволили ему приблизиться к человеку-обезьяне; к ним на помощь пришли еще двенадцать человек, чтобы удержать его и предотвратить нападение льва на жертву.
Немона нетерпеливо подалась вперед, ее глаза остановились на людоеде, который являлся гордостью ее питомника; в них сейчас светилось безумие.
– Достаточно! – закричала она. – Теперь Белтар знает его, теперь он не сойдет со следа, пока не догонит и не убьет его, пока не получит свою награду и не набьет живот мясом жертвы! Белтар – самый лучший охотничий лев Катны!
Вдоль коридора, по обеим сторонам которого стояли вооруженные воины, на равных промежутках друг от друга в землю были вбиты копья, на их острых концах развевались разноцветные флажки. Горожане, благородные и королева заключили пари на то, возле какого флажка лев уничтожит жертву. И вот Фордос подошел к Тарзану и снял с него золотой воротник.
В пещере, расположенной в кустах возле реки, что протекает мимо Катны, отдыхал лев, огромный зверь с пушистой черной гривой и желтой бархатистой шкурой. Странные звуки, доносившиеся до его слуха с равнины, беспокоили его, и он недовольно рычал, хотя, казалось, что он спит. Глаза его были закрыты, но Нума не спал. А спать ему очень хотелось, и теперь он злился на людей, нарушивших его покой. Они пока что находились далеко от него, но он знал, что, если они приблизятся, ему придется подняться, а этого ему совсем не хотелось делать – он был очень ленив.
