— Ну, тогда решайте сами, — сказал Капиетро. — Я устал торговаться. По-моему, никто, кроме американцев, не стал бы торговаться за человеческую жизнь.
— Но ведь вы первый начали рядиться, — сказал Денни.
Капиетро пожал плечами.
— Это не моя жизнь, — проговорил он. — Или вы платите сто тысяч долларов, или вы умрете? Выбирайте!
— Хорошо, — сказал Денни. — Я заплачу. А сейчас я могу поесть? Если вы не накормите меня, я ничего не буду стоить.
— Свяжите ему руки, — приказал Капиетро одному из грабителей.
Потом он начал обсуждать планы со Стабухом.
Русский наконец согласился с Капиетро, что огражденная деревня будет самым лучшим местом, чтобы защититься в случае, если Тарзан приведет подмогу и атакует их. Один из его людей видел отряд лорда Пасмора. Если Тарзан соберет людей, то Капиетро знал, что тогда нужно ждать нападения на деревню.
При свете нескольких костров черные из захваченной экспедиции были вынуждены свернуть лагерь, а когда грузы были упакованы, несли их в трудном ночном переходе к деревне Капиетро. Бандиты ехали на лошадях спереди, по обеим сторонам и замыкали шествие. Возможности убежать не было.
Стрелок брел во главе своих носильщиков. Мысль о ночном переходе вызывала у него законное отвращение. Он уже дважды шел этой дорогой, и при мысли, что снова должен идти по ней в темноте со связанными руками, ему было не слишком весело. Ко всему прочему он ослаб от голода и усталости и его мучила жажда.
"Черт побери, — подумал он, — так нельзя обращаться с порядочным человеком. Если бы я захватил их, я бы никогда не заставил ни одного парня идти пешком. Я еще покажу этим ленивым свиньям, пусть они не радуются, что поставили Патрика в тяжелое положение и заставили идти пешком".
ГЛАВА 14. ПОБЕГ
Когда прерывистый крик сорвался с губ Абрахама, сына Абрахама, леди Барбара и Смит обернулись и увидели, как он падает.
Нож со стуком выпал на землю из его дрожащих пальцев.
Смит замер от ужаса, а девушки побледнели, поняв, как близко была смерть.
Леди Барбара увидела Дзобаба и других, стоявших неподалеку с перекошенными от ярости лицами.
— Мы должны уйти отсюда, — сказала она. — Через минуту они нападут на нас.
— Я боюсь, что вам придется помогать мне поддерживать вашу подругу, сказал Смит. — Она не может идти без помощи.
— Обнимите ее левой рукой! — приказала леди Барбара. — Этим вы освободите свою правую руку с пистолетом. Я буду ее поддерживать с другой стороны.
— Оставьте меня, — молила Иезабель, — я только буду мешать вам бежать.
— Ерунда, — сказал Смит. — Положите-ка руку мне на плечо.
— Ты скоро сможешь ходить, — успокоила ее леди Барбара, — когда кровь возвратится к ногам. Пошли. Давайте поспешим отсюда.
Поддерживая Иезабель, они двинулись по направлению к кругу угрожающих фигур. Дзобаб опомнился первым после того, как пророк упал в конвульсиях в самый критический момент.
— Остановите их! — закричал он. Он приготовился преградить им путь, вытащив нож из складок одежды.
— В сторону! — скомандовал Смит, угрожая Дзобабу пистолетом.
— Проклятие Йеговы падет на вас, — закричала леди Барбара на языке мидиан, — так же, как оно пало на других, кто хотел повредить нам, если вы не дадите нам пройти!
— Это дело рук Сатаны! — взвизгнул Тимоти. — Дзобаб, не бойся, это ложь. Не дай им уйти.
Старейший, очевидно, был в состоянии нервного напряжения. Голос его дрожал, мускулы тряслись. Внезапно он, так же как Абрахам, упал в приступе. Но Дзобаб все еще твердо стоял на земле, с занесенным для удара ножом. Круг вокруг них сужался.
— Я ненавижу делать это, — прошептал Смит.
Он поднял пистолет и прицелился в Дзобаба. Апостол уже находился прямо перед ним. Между ними было чуть более ярда, когда американец, целясь ему прямо в грудь, нажал на курок и выстрелил.
Выражение удивления и ярости пробежало по отвратительному лицу Дзобаба, апостола. Лафайэт Смит тоже удивился и по той же причине: он промахнулся!
Это было невероятно, что-то случилось с его пистолетом. Удивление Дзобаба было более возвышенного свойства. Оно заключалось в святости божественных отношений и привело его к выводу, что он не подвластен огню и грому этого странного оружия, которое, как он видел, уложило Лашека наповал несколько минут назад.
Поистине, Йегова был его щитом и защитой.
Какое-то время после выстрела Дзобаб медлил, а затем уверенный в своей недоступности, набросился на Лафайэта Смита, и одновременно все жители деревни бросились на него. Они увидели, что реальной опасности уже нет.
Лафайэт Смит не был слабым человеком, и хотя его враг был полон маниакальной ярости и религиозного фанатизма, исход борьбы был бы предрешен заранее, если бы не вмешательство со стороны. А оно было. Кроме жителей деревни была еще леди Барбара Коллис. Она с ужасом увидела бесполезность стрельбы Смита. Когда она увидела его безоружным в мертвых тисках Дзобаба и других жителей деревни, спешивших к нему, она ясно осознала, что жизнь всех троих находится под угрозой.
Пистолет лежал у ее ног только какую-то долю секунды. Наклонившись, она схватила его, а затем в смелом порыве самозащиты направила дуло в спину Дзобаба и нажала курок. Он упал. Ужасный крик сорвался с его губ, а она уже направила оружие в сторону толпы и снова выстрелила. Этого было достаточно. Закричав от страха мидиане повернулись и побежали.
Приступ тошноты охватил девушку, она закачалась и упала бы, если бы Смит не подхватил ее.
— Через минуту все будет хорошо, — сказала она. — Это было так страшно.
— Вы очень смелая, — сказал Лафайэт Смит.
— Но не такая смелая, как вы, — ответила она. Она слабо улыбнулась.
— Просто я немного лучше выстрелила.
— О! — заговорила Иезабель. — Я думаю, что они снова захотят схватить нас. Сейчас они напуганы, давайте уходить. Потребуется лишь одно слово одного из них, из этих апостолов, и они снова нападут на нас.
— Вы правы, — согласился Смит. — Хотите что-нибудь взять с собой?
— Нет, все при нас, — ответила леди Барбара.
— Как легче всего выбраться из долины? — спросил он.
Он надеялся, что может есть другой, более близкий путь, чем расщелина, через которую он пришел.
— Мы не знаем выхода отсюда, — ответила Иезабель.
— Тогда идите за мной, — приказал он. — Мы пойдем по моему пути.
Они вышли из деревни на темную равнину у озера Чиннерет в молчании и только тогда, когда отошли на некоторое расстояние от огней мидиан, почувствовали себя в безопасности. Теперь Лафайэт задал вопрос, вызванный естественным любопытством.
