— Стойте, где стоите, — приказал один из воинов. — Я послал за центурионом.
Фон Харбен пожирал воинов глазами. Те же, в отличие от исследователя, не выказывали никакого любопытства, скорее досаду.
Унтер-офицер стал расспрашивать вождя о жизни в деревне, интересуясь разными пустяками, что позволило фон Харбену заключить, что между неграми, живущими на болоте, и явно цивилизованными темнокожими, населяющими сушу, существуют весьма тесные дружеские отношения. Однако к берегу разрешили подойти только одной лодке, а это указывало на то, что таковыми эти отношения бывают не всегда.
Через некоторое время из двери напротив того места, куда причалила лодка, вышли двое воинов. Один из них и являлся, видимо, офицером, которого ожидали, поскольку его плащ и кираса были отделаны побогаче, чем у остальных.
Теперь к сюрпризам, с которыми фон Харбен столкнулся, спустившись с крутого склона в долину, добавился еще один — офицер был белым!
— Что за люди, Руфинус? — спросил он унтер-офицера.
— Вождь-варвар и воины из деревень западного побережья, — ответил тот. — Они доставили двух пленников, которых захватили в Рупес Флумен. В награду они просят, чтобы им позволили войти в город увидеться с императором.
— Сколько их? — поинтересовался офицер.
— Шестьдесят, — ответил Руфинус.
— Пусть проходят, — сказал офицер. — Я разрешаю, но оружие пусть оставят в лодках, а из города уходят до наступления темноты. Пошли с ними пару воинов, ибо мне незачем видеться с Валидусом Августом. Высадите на берег пленников.
Фон Харбен и Габула сошли на берег. Офицер оглядел их с выражением недоумения на лице.
— Кто вы? — спросил он.
— Меня зовут Эрих фон Харбен, — ответил белый пленник.
Офицер мотнул головой, явно раздражаясь.
— В Кастра Сангвинариусе нет семьи с таким именем.
— Но я не из Кастра Сангвинариуса.
— Как не — из Кастра Сангвинариуса? — удивился офицер.
— Он и мне пытался внушить то же самое, — произнес негр, прислушивавшийся к разговору.
— Подозреваю, что после этого он заявит, что не является римским гражданином.
— Именно это он и утверждает, — подтвердил вождь.
— Погоди! — в волнении воскликнул офицер. — Может, ты из самого Рима?
— Я не из Рима, — заверил его фон Харбен.
— Возможно ли, чтобы в Африке водились белые варвары? — воскликнул офицер. — Действительно, одежда у тебя не римская. Ты похож на варвара, хоть и отнекиваешься. Уверен, что ты из Кастра Сангвинариуса.
— Наверняка шпион, — подсказал Руфинус.
— Увы, — произнес фон Харбен. — Не шпион и даже не враг.
Затем с улыбкой добавил:
— Я варвар, но варвар дружеский.
— А это кто? — спросил офицер, кивая на Габулу. — Твой раб?
— Не раб, а слуга.
— Пошли со мной, — приказал офицер. — Хочу потолковать с тобой. Ты говоришь занятные вещи, хотя я и не верю тебе.
Фон Харбен улыбнулся.
— Я тебя не упрекаю, — сказал офицер. — Отведу тебя к себе. Там поговорим.
Офицер распорядился, чтобы Габулу на время отвели в военную тюрьму, а сам повел фон Харбена к себе.
Жилище офицера находилось в башне рядом со входом в бастион и состояло из одной маленькой скудно обставленной комнаты рядом с караульным помещением, занятым солдатами. В комнате стоял письменный стол, скамья и пара грубых стульев.
— Садись, — сказал офицер, когда они вошли. — Расскажи-ка о себе. Если ты не из Кастра Сангвинариуса, то откуда же? Как ты попал сюда?
— Я прибыл из Германии, — ответил фон Харбен.
— Да ну! — удивился офицер. — Там живут дикие, темные варвары. Они совсем не говорят на языке Рима, даже так, как ты.
— И когда ты в последний раз видел варваров-немцев?
— Я? Да никогда, но наши историки их хорошо знают.
— И когда же ваши историки писали о них в последний раз?
— То есть как это когда? О них говорит сам Сангвинариус в своем жизнеописании.
— Сангвинариус? Что-то не припомню такого, — сказал фон Харбен.
— Сангвинариус сражался против германских варваров в 839 году по римскому летоисчислению.
— То есть около тысячи восьмисот тридцати семи лет тому назад, заметил фон Харбен. — Надеюсь, ты согласишься, что с тех пор произошли большие изменения.
— С чего бы? — спросил офицер. — Со времен Сангвинариуса у нас здесь все осталось по-прежнему, а он уже тысячу восемьсот лет как мертв. Не может быть, чтобы варвары хоть как-то изменились. Такое случается только с римскими гражданами. Ты утверждаешь, что пришел из Германии. Может, ты попал в Рим в качестве пленника и там приобщился к цивилизации, но твоя одежда какая-то странная. Ни в Риме, ни в других известных мне местах такой не носят. Рассказывай все по порядку, я слушаю.
— Мой отец — врач-миссионер в Африке, — начал фон Харбен. — Всякий раз, когда я его навещал, я слышал о Потерянном Племени, что, судя по слухам, проживает в этих горах. Туземцы рассказывали загадочные истории о людях белой расы, которые обосновались в глубине гор Вирамвази. Они говорят, что на самом деле в горах обитают духи умерших. В общем, я явился сюда, чтобы проверить, насколько это соответствует истине. Но мои проводники испугались и бросили меня на полпути. Со мной остался только один. С ним мы спустились в каньон. Нас тут же схватили и доставили сюда. Офицер задумался.
— Может, ты и не обманываешь, — заявил он после минутной паузы. Одежда твоя совсем иная, чем носят в Кастра Сангвинариусе, и говоришь ты по-нашему с таким странным акцентом и с таким большим усилием, что сразу ясно, что этот язык для тебя не родной. Придется рассказать о твоем появлении императору. Пока же отведу тебя в дом моего дяди Септимуса Фавония. Если он поверит твоему рассказу, то сможет тебе помочь, ибо он имеет большое влияние при дворе императора Валидуса Августа.
— Ты очень добр, — сказал фон Харбен. — Мне действительно понадобится друг, раз в твоей стране, как я погляжу, господствуют обычаи императорского Рима. Я рассказал о себе все, а теперь твоя очередь.
— Даже не знаю, что сказать, — замялся офицер. — Зовут меня Маллиус Лепус. Я центурион войска Валидуса Августа. Если тебе знакомы римские обычаи, то ты, наверное, хочешь спросить — как же так, ведь центурионом может быть только патриций, но в этом, как и кое в чем ином, мы не следуем правилам Рима. Сангвинариус допускает всех центурионов в класс патрициев, и вот уже восемнадцать веков патриции — те же центурионы. А вот и Аспар! воскликнул Маллиус Лепус, завидя вошедшего в комнату офицера. — Он пришел сменить меня. Сейчас я сдам ему караул, и мы сразу же пойдем к моему дяде Септимусу Фавонию.
