— Нет, — спокойно ответила Борелла.
Дальнейшие вопросы Кариганы прекратились, потому что группа подошла к люку челнока. Они были не единственными пассажирами: в сущности, рекруты были, кажется, самыми незначительными, что возмущало Каригану. Борелла небрежно указала им на сиденья в хвосте судна, а сама села рядом с представительным мужчиной, чья странная пестрая одежда намекала на то, что он, по-видимому, был певцом, возвращающимся из отпуска.
— Большой улов? — донеслось до Килашандры, когда она проходила мимо. Тон был почти столь же оскорбителен, как и выражение глаз мужчины, когда он взглянул на идущих к сиденьям рекрутов.
— Обычный, — ответила Борелла. — Ты же знаешь, на этой стадии ничего нельзя сказать.
Тон Бореллы заставил Килашандру обернуться. Глубина и звучность голоса исчезли, заменились резкой, довольно неприятной, самодовольной нотой. Итак, значит впечатляющая и выразительная беспристрастность удачливой певицы, снизошедшей до рассказа о случайности ее профессии, была всего лишь проформой, ролью, так прекрасно сыгранной Бореллой. Килашандра потрясла головой, отмахиваясь от этого предположения. Страшная рана на бедре Бореллы не была бутафорией.
«Хрустальная кукушка»? «Силикатный паук»? Сколько правды было в обвинениях маэстро Вальди?
Ладно. Все равно, уже слишком поздно. Она ведь признала, торжественно заявила и поклялась, и все возможности к отступлению теперь позади! Килашандра пристегнула ремни безопасности.
Путешествие было недолгим и спокойным и дало Килашандре время на размышления. Интересно, пилот челнока тоже был рекрутом, несостоявшимся певцом? Если кто-то обладает плохой адаптацией, то каковы его ранг и статус в структуре Гильдии? Она подавила страх провала воспоминанием о графике, указывающем на ее теперешние удачи в симбионте. Она отвлеклась от мрачных мыслей, думая о других кандидатах, решивших держаться подальше от Кариганы, как будто вспыльчивая девушка приветствовала бы дружелюбный подход. Рембол напомнил ей одного тенора в музыкальном Центре, парня, который смирился с тем фактом, что его физические и вокальные данные навсегда сохранят ему лишь второе место певца и актера. Килашандра тогда презирала его за это. Теперь же она жалела, что не потрудилась узнать, как он добился этого положения, каковое ей, возможно, придется принять. Может, тенор сделал бы лучше, попытавшись стать хрустальным певцом? Почему в музыкальном Центре так мало говорилось об этой альтернативе для тех, у кого абсолютный и широкодиапазонный слух? Маэстро Вальди, видимо, знал, но советовал настраивать кристаллы, а не петь им.
Для развлечения ей хотелось посмотреть на приближающийся Беллибран, но в пассажирском отсеке не было окон, а видеоэкраны оставались темными.
Наконец, челнок начал замедлять полет. Усилилась гравитация, и тело Килашандры сжалось, точно она натянула на себя плотный, облегающий костюм. Челнок продолжал маневрировать и терять скорость.
Последняя часть путешествия всегда самая долгая, думала она, с нетерпением ожидая, когда прекратиться вибрация челнока, что извещало бы о прибытии. А затем осознала, что ее путешествие началось очень давно, с бездумного движения по скоростной дороге к космопорту Фьюерты. А может быть, оно началось, когда она слушала, как маэстро Вальди высказывал суждение о ее возможной будущей карьере?
Но вот движение челнока замедлилось, и он остановился. Вход открылся. Она глубоко вздохнула, радуясь воздуху планеты.
— Вы думаете, это разумно? — спросил Шиллаун с другого конца сиденья. Он прижимал руки к носу.
— А почему бы и нет? Я так долго была в космосе, кораблях и станциях, что могу оценить свежий планетный воздух.
— Он имеет в виду «а» и его естественного поступления, — сказал Рембол, толкнув ее локтем в бок и озорно улыбаясь.
Килашандра пожала плечами.
— Рано или поздно мы примем его в себя. И я предпочту дышать глубоко.
И она, как положено певице, сделала глубокий вдох: мышцы спины напряглись, горло тоже расширилось.
— Певица? — спросил Рембол, широко раскрыв глаза.
Килашандра кивнула и медленно выдохнула.
— Мы можем выходить, — сказал Шиллаун, заикаясь и делая глотательные движения, что было характерно для его речи.
— Хотела бы я знать, много ли музыкантов вошло в эту Гильдию после провала, — прошептала Килашандра Ремболу, когда они шли к выходу.
— Провал? Или сознательный выбор?
У нее уже не было времени обдумать этот «сознательный выбор», потому что она вышла на трап и впервые увидела пурпурно-зеленые холмы Беллибрана с одной стороны и кубы зданий с другой. Затем она оказалась в приемной.
— Когда рекруты соберут свой багаж, они должны придерживаться… э… темно-серой полосы. — Голос выходил из угловой решетки. — Предназначенные им комнаты будут указаны в приемной гостиной. Теперь вы называетесь классом 895 и будете отвечать на любое объявление, начинающееся этим номером. Повторяю, рекруты, прибывшие на челноке с Лунной Базы Шанкила, называются классом 895. Класс 895, следуйте по коридору, отмеченному темно-серой полосой, в предназначенные вам комнаты.
— Заботятся, а? — сказал Рембол, закидывая на плечо потрепанный рюкзак.
— Вот эта линия, — сказала Килашандра и показала на стену левого коридора. — А Каригана впереди левого коридора — на половину светового года, — добавила она, когда увидела, что девушка уже скрывается по аппарели.
— Вы удивлены? — спросил Рембол. — Надеюсь, нам не придется делить с ней квартиру.
Килашандра с испугом взглянула на него. На Фьюерте она, всего лишь студентка, имела право на уединение. Что же за мир этот его Ярро?
Другие пассажиры челнока быстро рассеялись. Борелла и ее спутник в яркой одежде направились к правой аппарели, в то время как две центральные заняла целая толпа прибывших.
— Вы не думаете, что из всех подходящих цветов в галактике можно было бы найти поярче? — спросил Шиллаун, догнавший Килашандру и Рембола.
— Полоса заметна, хоть и не цветная, — сказала Килашандра. — В сером цвете есть особенность… — она провела рукой по окрашенной линии, — и в текстуре тоже… Похоже, это неспроста.
— Да? — Рембол коснулся полосы. — Странно.
Каригана уже исчезла за поворотом, но они трое были еще в авангарде класса 895. Как глупо называться номером, подумала Килашандра, считавшая, что она навеки рассталась с классными комнатами несколько недель назад. И если она 895, а Гильдия существует четыреста стандартных лет, сколько же классов приходит в год? Неужели только два? И тридцать три человека в каждом классе?
Теперь, когда первое оживление высадки на Беллибран увяло, Килашандра стала замечать другие детали. Например, освещение было приглушенным, но таким чистым, какого она еще не видела. Крепкие сапоги Рембола и обувь Шиллауна не производили никакого шума на толстой пружинящей ткани, покрывавшей пол, а шлепанцы Килашандры лишь тихо шаркали.
