Но я не сопротивляюсь и позволяю Яну поднять меня на ноги. Мы продолжаем свой путь по переулку, затем сворачиваем на очередную улицу, с обеих сторон заставленную машинами. Кирпичные дома выстроены так близко к тротуару, что тут и ступить некуда, хоть по мостовой иди.
— Это вон там, — сообщает Ян, указывая куда-то вперед. — Через дорогу.
Все дома похожи друг на друга, и я не понимаю, какой из них он имеет в виду.
— А на какое расстояние нужно подойти, чтобы… эти перемены совершились?
— Нужно зайти внутрь, — поясняет Ян.
— Странная схема. И отчего все это происходит?
Он неопределенно пожимает плечами.
— Не знаю.
Мы выжидаем, когда проедет очередная машина, оглядываемся по сторонам, нет ли рядом пешеходов, и решительно вылезаем из-за бордюрного камня. Потом движемся вдоль его кромки, а над нами возвышаются припаркованные автомобили. Наконец, Ян затаскивает меня под одну из машин, выбравшись из-под которой нам будет достаточно удобно перейти дорогу. Мы выглядываем из-за переднего колеса и снова ждем нужный момент.
— У меня все спокойно, — сообщаю я.
Но он почему-то молчит. Я поворачиваюсь и вижу, что Ян, склонив голову набок, снова прислушивается к каким-то звукам. Интересно, что задержит нас в пути на этот раз?.. Мое сердце начинает бешено колотиться. Мне кажется, что я опять слышу далекий звон колокольчиков. Гоблины…
Но, как вскоре выясняется, это вовсе не колокольчики. Я осторожно выглядываю на улицу и вижу тележку из супермаркета, которую толкает перед собой старушка в розовом халате. На ее голове красуются такого же цвета бигуди. Сначала она мне кажется слишком уж толстой, но потом я понимаю, что она просто напялила на себя очень много разной одежды. Тележка наполнена пустыми банками из-под пива и газировки, а также набитыми чем-то полиэтиленовыми пакетами.
— Это Салли Консервная Банка, — поясняет мне Ян. — Она постоянно ошивается тут и собирает всякий хлам.
— Наверное, некоторые верзилы тоже со временем становятся попрошайками и воришками, — заявляю я.
Ян согласно кивает.
— Нужно быть очень осторожными, чтобы она нас не увидела, — предупреждает он.
Это и удивляет, и тревожит меня.
Верзилы никогда не смотрят ни вниз, ни вверх. Они не замечают того, что происходит рядом с ними, а ведь это целый мир!
Ян замечает озабоченное выражение на моем лине.
— Она будет нас искать, — поясняет он. — Понимаешь?
И тут до меня доходит смысл его слов. Правда, она не заглядывает под каждый автомобиль, но пропускает немногие из них. Я начинаю нервничать. Хуже всего то, что в одной руке она держит длиннющую палку, которой шарит между колес машины. Если она вздумает проверить наш автомобиль, ее страшное орудие не просто собьет нас с ног, а расплющит в лепешку.
— Откуда она знает про нас? — испуганно произношу я.
Я стараюсь сделать все, чтобы голос мой не дрожал, но у меня это плохо получается. Ян, конечно же, чувствует мой страх.
— Она не знает, — качает головой он. — Во всяком случае, про малявок. Oна ищет космических мартышек.
— Что?!
Он улыбается, но эта улыбка получается у него совсем не веселой. Ян тем временем продолжает:
— Над ней зло подшутили призраки или духи. Теперь она уверена, что маленькие обезьянки с Марса приходят к ней, стараясь окончательно допечь старушку. Она постоянно ищет их, шарит везде. Хочет доказать, что они существуют и что она не сумасшедшая. Но самое плохое, что ищет она их как раз там, где может прятаться малявка.
— И что же нам теперь делать?
— Будем надеяться, что наша машина не покажется ей подозрительной. Но если она захочет проверить ее… Можешь ухватиться вон за ту штуковину? — спрашивает он.
Я не знаю, что это, но из-под брюха автомобиля свисает обрывок какого-то провода. Прикинув расстояние, я понимаю, что с такой задачей справлюсь.
— Мы измажемся в масле, — предупреждает Ян, — но туда она уж точно не доберется. Только молись, чтобы машина не была поставлена на сигнализацию, иначе оглохнем основательно.
Салли Консервная Банка приближается к нам, и до нее остается всего две машины. Она что-то бормочет себе под нос, но слов разобрать не удается. И все же мне не хочется превращаться в лепешку. Я готова ползти в самые недра машины, чтобы обеспечить свою безопасность.
— А ты чего ждешь? — хмурюсь я, поворачиваясь к Яну.
— Я подумал: неужели обязательно лезть в такую грязищу? — морщится он. — Может, все и так обойдется, а?
Палка грохочет об асфальт и проверяет пространство под соседней машиной.
— Как знаешь. По-моему, лучше быть грязной, но живой, — высказываю я свое мнение и начинаю действовать. Я подпрыгиваю, хватаюсь за конец провода и ловко подтягиваюсь вверх. Скрип колес слышится возле нашей машины.
— Скорей сюда! — не выдерживаю я, Ян прыгает как раз в тот момент, когда палка появляется рядом с ним. Я хочу схватить его за руки, чтобы помочь подтянуться, но тут палка сбивает его вниз, на землю. Он не успевает прийти в себя, а палка уже снова тут как тут. Слышится хруст костей, и его отшвыривает в сторону, жестоко ударяя о шину заднего колеса.
— Что там такое? Что там было? — взвизгивает Салли Консервная Банка.
Она нагибается и заглядывает под машину, но в темноте ей все равно не увидеть его изуродованного тельца.
— Я знаю, что ты где-то там, гадкая обезьянка! — писклявым голосом заявляет безумная старушка. — И я тебя обязательно найду!
Она переходит к следующей машине, колеса ее тележки мерзко поскрипывают. Палка вновь начинает стучать под днищем автомобиля. Срабатывает сигнализация.
— У-у-и-и-у! У-у-и-и-у!
От этого звука болят уши, но я ничего не могу поделать. Я продолжаю висеть на проводе и всматриваться в темноту, где должно лежать тело несчастного Яна.
Тележка Салли, судя по звуку, начинает удаляться.
— Чудовища! Чудовища! — орет старушка, и ее крики заглушает клаксон автомобиля.
Я спрыгиваю с провода и бросаюсь к Яну.
Где-то там, наверху, слышно, как открывается дверь в доме и недовольный мужской голос начинает громко ругаться. Тем не менее сигнализация вскоре замолкает. Потом снова хлопает дверь. Я встаю на колени возле Яна.
Я не знаю, что делать.
Я глажу его по лбу, снова и снова повторяя его имя, как будто это ему поможет. Как будто он тут же встанет на ноги живой и невредимый.
Он открывает глаза.
— Я… не чувствую… ног…
Из уголка его рта стекает крохотная струйка крови.
Я могу выговорить только одно:
