— Почему? Там люди смотрят на тебя и слушают точно так же, как если бы ты был на сцене.
— И тем не менее это не одно и то же, — возразил Феликс. — Поверь, я пытался с собой справиться. Много раз я специально приходил в тот или иной клуб в надежде что-нибудь сыграть, а в итоге не мог выдавить ни единой ноты.
— Ну, это еще не конец света.
— Возможно. Но как мне признаться в своем страхе Джейни?
— Она поймет.
— Думаешь? Она расцветает перед аудиторией, ее музыка словно оживает. Как же Джейни сумеет понять меня?
— Ты боишься упасть в ее глазах?
— Да, — потупился Феликс. — Помнишь, как Тед Прайд выступал в Труро?
— Ага. Он все время срывался на фальцет и в конце концов убежал со сцены. — Клэр немного помолчала, затем продолжила: — А когда мы ехали домой, Джейни так смешно его передразнивала, что мы чуть животы от хохота не надорвали.
— А каково ему было бы услышать это?
— Но ведь ты и сам тогда веселился от души.
— Да, но я не вынесу, если Джейни начнет так же смеяться надо мной.
Клэр вздохнула:
— Пожалуй, это действительно было не очень красиво с нашей стороны.
— Хм, не очень красиво… Ужасно!
— Но Тед даже не догадывался о том, как мы над ним потешались.
— Это ничего не меняет.
— Пожалуй…
— Пусть уж лучше Джейни сердится на меня, чем смеется.
В течение нескольких минут они сидели молча и смотрели, как чайки кружат над паромом, направляющимся к островам Силли. Феликс нервно теребил стебельки, а Клэр растерянно водила кончиком трости по земле.
— И все же ты должен объясниться с Джейни, — наконец произнесла она.
— Говорю тебе, я не вынесу, если она…
— Дай ей шанс, Феликс. Возможно, Джейни способна понять гораздо больше, чем ты думаешь. Если ты ей еще не безразличен, она обязательно поймет.
— Но когда я вспоминаю о Теде…
— Тед был самодовольным ослом. Он воображал себя звездой, а выйдя на сцену, с треском провалился. Ты — совсем другое дело.
— Но Джейни…
— Джейни — добрейшей души человек. Будь Тед хоть немного скромнее, она первой поддержала бы его. Так ты скажешь ей?
— Если об этом зайдет речь.
— Если зайдет речь?! - возмущенно воскликнула Клэр. — А если нет? Господи, ну почему мужчины так упорно не желают расставаться с дурацким имиджем горделивого мачо!
— Дело не в этом! — запротестовал Феликс. — Просто… Ну вот тебе самой нравится выглядеть дурой?
— Конечно, нет.
— И мне нет. Так что мачо тут совершенно ни при чем.
— Феликс, время от времени мы все попадаем в глупые ситуации, не важно, нравится нам это или нет. Повторяю еще раз: ты должен поговорить с Джейни.
— Да, мамочка Клэр.
— Я серьезно!
— Я тоже.
— Вот и славно. Тогда проводи меня домой, как и подобает благородному джентльмену, а завтра обязательно загляни — расскажешь, как все прошло.
Феликс натянуто засмеялся:
— Обязательно, мамочка. Оценку ставить будешь?
Клэр легонько стукнула его тростью по ноге и протянула руку, чтобы он помог ей подняться. По дороге Клэр трещала без умолку, пытаясь развлечь Феликса местными новостями и сплетнями, которые могли его заинтересовать.
Отдыхая душой в ее обществе, Феликс уже не в первый раз задавался вопросом: как бы все повернулось, если бы он встретил Клэр раньше, чем Джейни? Клэр привлекательна, умна, и они всегда с легкостью находили общий язык. Она замечательная, но все же она не Джейни. Джейни единственная, другой такой нет («И слава богу!» — добавлял Дедушка всякий раз, когда его внучка начинала заводиться).
— Так не забудь зайти ко мне завтра, — напомнила Клэр, прощаясь с Феликсом на пороге своего дома.
— Не забуду. Пожелай мне удачи, мамочка.
— Лучше я пожелаю тебе быть самим собой, этого вполне достаточно. И прекрати называть меня «мамочкой», а не то я так огрею тебя тростью, что счета от врачей станут твоей единственной проблемой.
Феликс помахал ей рукой и зашагал вниз по Рэгиннис-Хилл.
Наверное, Клэр права: Джейни все поймет, если он ей не безразличен. Вот только как решиться на этот разговор?
И тут молодой человек замер на месте: навстречу шла Джейни в сопровождении незнакомого мужчины — судя по багажу, приезжего. Не замечая Феликса, они оживленно болтали и смеялись и вскоре скрылись за дверями кондитерской Памелы.
Феликсу сразу же пришло в голову, что он не единственный, кому Джейни отправила письмо с криком о помощи.
Он растерянно сунул руку в карман и потрогал все еще лежавший там конверт.
Но ведь Джейни сказала, что не писала никакого письма, и он ей поверил. Он вообще не имеет права обвинять ее в чем бы то ни было!
И тем не менее Феликс испытывал сильную боль.
«Ты ушел гулять без нее? Так почему она должна сидеть у окна и ждать твоего возвращения?» — спрашивал он себя.
Потому что… потому что…
Черт!
Дойдя до гавани, Феликс не стал поворачивать на Дак-стрит, к Дедушкиному дому, вместо этого он направился в сторону прибрежной дороги, ведущей в Ньюлин.
3
Общаться с американским репортером оказалось поразительно легко — настолько, что Джейни была вынуждена периодически напоминать себе о коварстве людей его профессии. Однажды ей уже пришлось поплатиться за свою доверчивость: беседовавший с ней журналист включил в свою статью все неосторожные и неудачные высказывания Джейни, многих из которых она впоследствии очень стыдилась. Попадаться на эту удочку во второй раз она не собиралась.
Между тем Майк Бетчер действительно оказался репортером: едва они устроились за столиком в кондитерской и сделали заказ, Джейни попросила его показать документы, что он и сделал, предъявив заодно и удостоверение журналиста.
«Интересно, сложно ли подделать такие вещи?» — мелькнула у Джейни мысль.
Впрочем, документы Бетчера казались настоящими, и Джейни побоялась, что, продолжая расспросы, выставит себя полной дурой.
Нет здесь никакого подвоха. Равно как нет ни малейшей связи между этим человеком, американкой, охотящейся за книгой Данторна, и возвращением Феликса.
Не без труда Джейни заставила себя выкинуть все это из головы и сосредоточиться на интервью. В конце концов, у журнала «Роллинг стоун» свыше миллиона читателей, и будет потрясающим успехом, если хотя бы пять процентов из них заинтересуются ее записями или живыми выступлениями.
