Несколько минут она тихо сидела, пытаясь подавить разочарование, грозившее снова вызвать поток слез. Там, в стойбище квин-он-а, она чувствовала себя уверенно и ничего не боялась. Но сейчас, когда даже представить невозможно, где она и в какое время угодила, — ей больше всего хотелось сдаться. Да и что она пыталась доказать? Что может творить чудеса не хуже, чем Киеран и все прочие?
Она подумала о Джеми и Байкере, наверное, они волнуются из-за нее, и еще как! Ведь ее нет в Доме уже так долго — ей, по крайней мере, казалось, что целую вечность, хотя Киеран объяснил ей, что здесь, в Ином Мире, время течет совсем не так, как в ее родном.
Господи, до чего же все запутано!
Сара закусила дрожащую губу и тут же рассердилась на себя. Она же в этом деле новичок! Напрасно она ожидала, что так сразу все получится — раз, два, и готово. Сейчас надо немножко отдохнуть, а потом попробовать снова. Пусть только голова перестанет болеть.
Ярдах в шести от нее на берег опустилась чайка и с любопытством уставилась на девушку. Взгляд у нее был лихой, как у старого моряка, и выступала она так гордо, что Сара даже заулыбалась.
Она поднялась на ноги, хотя ее еще слегка качало, подхватила футляр с гитарой и огляделась. Ее чайка, взлетевшая в воздух, была уже не одна. В сером небе кружились и вились ее компаньонки. В воде, у подножия утесов Сара увидела черных кайр. С моря в бухту прилетел, тряся двумя хохолками, баклан. Подняв голову, Сара следила за его полетом и вдруг замерла, сердце ее забилось — над вершиной утеса она увидела дымок.
Значит, она здесь не одна!
Правда, день сегодня не из удачных, вряд ли это окажется костер рыжекудрого барда из древнего Уэльса… Сара стояла в нерешительности, не зная, как поступить. Выбор был невелик, ей не пришлось тратить много времени, чтобы принять решение. Либо это дым от костра Талиесина, либо у костра сидит кто-то другой. Оставшись на берегу, она может просидеть целую вечность и ничего не узнать, лучше забраться наверх и посмотреть. Сара подняла глаза к небу. Тучи сгустились и, видимо, угрожали дождем. Она вздохнула. Нечего медлить, ожидание делу не поможет.
Однако, наконец решившись, она тут же пожалела об этом. Отважиться залезть наверх было легко, а вот карабкаться по отвесному склону, продираясь сквозь низкий кустарник и поминутно оскальзываясь, оказалось делом опасным. Как ей хотелось бы, чтобы гитара не била ее по боку! Как ей хотелось бы, чтобы тот, кто развел этот костер, догадался развести его в более удобном месте, на берегу, а не на поднебесной круче! Как она жалела, что, встав в то утро с постели, нашла это кольцо! Хоть бы оно никогда не попадалось ей под руку! (Ну а по правде-то говоря, она ни о чем не жалела, просто ей хотелось поворчать.)
Через три четверти часа, растрепанная и запыхавшаяся, Сара добралась до вершины утеса. Последние несколько футов она ползла, толкая перед собой гитару, и в конце концов упала на каменную плиту, выступавшую из-под густо растущих старых елок, чьи верхушки упирались в небо. У нее хватило глупости оглянуться и посмотреть вниз, отчего она чуть снова не покатилась со склона, так сильно у нее закружилась голова. Это на такую высоту она поднялась?
Сара прислонилась к камню, чтобы прийти в себя, потом с тихим стоном выпрямилась и побрела к костру. На вершине кустарник был реже, но нижние ветки елей цеплялись за волосы и подол. Ступать бесшумно было трудно.
За время своих приключений Сара твердо усвоила — то, что ищешь, никогда не выглядит так, как ты ожидаешь. Отодвинув тяжелую ветку, она оказалась на маленькой поляне. Сооружение, стоявшее на краю утеса, поразило ее.
«А чего я, собственно, ждала? — подумала Сара. — Что еще можно было здесь увидеть?»
Она разглядывала небольшую башню высотой в два этажа и диаметром в двадцать футов, с фундаментом из камня, бревенчатыми стенами и крышей, покрытой дерном. Башня была старая, и казалось, ей бы стоять на поросшем вереском утесе, наблюдая за морем с берегов старой Ирландии, а не здесь, в окружении елей и кедров, на скале, еще более серой в свете заката.
Вокруг царила тишина. Еле слышно далеко внизу раздавался плеск волн о скалы. Скрытое темной тучей солнце наконец село, и сумерки перешли в ночь. И, точно по сигналу, лес вокруг Сары ожил.
Деревья словно вытягивали затекшие, вросшие в землю корни и бряцали на ветру ветками, как саблями. В кустах кто-то возился и шелестел. Потом в чаще раздался вой. У Сары мурашки побежали по коже. И сразу же следом за воем до нее донеслись похожие на звон колокольчиков звуки арфы, сопровождаемые тихим гудением барабана, как будто кто-то хотел пролить бальзам на раны воющего.
Сара задрожала: опасения в ее душе сменялись надеждой. Лес казался полным ужаса, а башня манила, как тихая пристань. Сара стрелой помчалась через поляну, сердце колотилось в горле, гитара била по боку. Едва она добежала до башни, вой раздался снова, Сара прижалась к деревянной двери, нащупывая рукой задвижку или замок, чтобы открыть ее.
Музыка стихла. Сара прильнула к двери лицом, чувствуя, что лес обступает ее. Она подняла руку, чтобы постучать, но дверь внезапно открылась, и Сара влетела внутрь. Гитара зазвенела, упав на твердый, покрытый тростником пол. Сара подняла глаза и увидела, что на нее с любопытством смотрит громадный голубоглазый бородач, его желтые, как рожь, волосы были переплетены бусинами. Пока он медленно закрывал дверь, Сара огляделась.
И увидела Талиесина.
Он застыл, отставляя арфу в сторону, и побледнел так, точно перед ним оказалось привидение. У ног его лежал старый Хов, взлохмаченный как всегда, он поблескивал карими глазками сквозь космы, падавшие ему на нос. Напротив барда сидела индианка, чье лицо показалось Саре знакомым. Ее черные будто смоль волосы были тоже заплетены в косички и украшены бусинами, как у русоволосого великана, а платье из белой оленьей кожи украшали ракушки и бусины. На плечи женщины, точно шаль, было накинуто пестрое одеяло. На коленях она держала маленький барабан.
Комната, не разделенная перегородками, выглядела просторной. Вдоль одной стены стоял деревянный стол, на нем громоздилась глиняная посуда. Из стены торчали крючки, с которых свешивались одеяла и меха. Большое окно выходило на вершину холма и на море. За спинами Талиесина и женщины в большом очаге горел огонь. Они сидели на разбросанных перед очагом медвежьих шкурах.
Сара почувствовала, что кто-то берет ее за руку, вздрогнула, но позволила бородатому великану, открывшему дверь, помочь ей подняться. Талиесин наконец отставил арфу в сторону и встал. Женщина с загадочной улыбкой переводила глаза с него на Сару.
— Сара, ты призрак? — спросил наконец бард.
— Не призрак, не призрак! — заверил его великан. — У нее и плоть и кости, брат!
— Призрак? — пробормотала Сара. — О чем ты?
— Я не думал, что снова тебя увижу, — пояснил Талиесин, — решил — ты исчезла и никогда не вернешься.
Женщина, сидевшая напротив него, лукаво засмеялась. Талиесин нахмурился, не отрывая глаз от Сары.
