— Я только вот чего не понял, — сказал Байкер. — Когда у Шоу появилась возможность схватить Чантера, то ведь если он не человек…
— Байкер!
Байкер повернулся к Джеми и вспомнил, для чего они собрались.
— Ладно, спрошу в другой раз, — спохватился он и сел возле стола.
Джеми кивнул Фреду, который счел это за разрешение удалиться, и сел рядом с Байкером. Облокотившись на стол, он посмотрел на Такера:
— Чем можем быть вам полезными на этот раз, инспектор?
— Действуйте, Дик, — сказал Такер своему спутнику.
— Да. Хорошо. — Тропман улыбнулся. — Я чувствую себя немного неловко, ведь я не знаю, с чего начать.
— Вы пришли из-за Томаса Хенгуэра, не так ли? — спросил Джеми. — И из-за того, что случилось… — Он осекся и поправился: — Из-за нашего рассказа о том, что случилось здесь утром.
Тропман кивнул.
— Вы должны согласиться, — сказал он, — что все это довольно странно… Мягко выражаясь, поверить в это трудно.
— Мы уже все рассказали инспектору, — вмешался Байкер.
— Байкер!
— Ладно, ладно!
— Наверное, нужно начать вот с чего, — продолжал Тропман. — Было ли какое-то продолжение?
«Ну вот, — подумал Джеми. — Наступил удобный момент». Он взглянул на Байкера и понял, что тот думает то же самое. Они могут обо всем рассказать и снять с себя ответственность. Джеми с удовольствием так и поступил бы, но что тогда будет с Сарой? Королевской конной полиции до нее дела нет. Их интересует только то, что они могут узнать от Тома.
«Ну, шевели мозгами!» — сказал он себе.
Молчание затягивалось. Такер поймет, что они что-то скрывают. Но как трудно думать! И вдруг, прежде чем Джеми на что-то решился, в дверях возникла Салли, ее лицо выражало плохо скрываемое волнение.
Такер встал, его рука потянулась к бедру.
«Ну и реакция у этого типа, будь он неладен!» — подумал Байкер.
— Так, — сказал Такер и, убедившись, что непосредственной угрозы нет, опустил руку. — В чем дело? Вы, ребята, что-то скрываете. Выкладывайте, да побыстрей.
Джеми перевел дыхание.
— Кое-что новенькое было, инспектор, — сказал он, сознавая всю нелепость своих слов.
— Ну так давайте выкладывайте.
— Объявился Томас Хенгуэр. Он непонятно как оказался в Доме, тяжело раненный. Появился вскоре после того, как вы ушли.
— Хенгуэр? — Фамилия прозвучала, как выстрел. — Что значит «тяжело раненный»?
— Ну, это и есть главная новость. А вторая — то, что его раны заживали сами по себе, буквально на глазах, а он все это время был без сознания.
— А что у вас? — повернулся Такер к Салли. — Какие новости у вас?
Салли поежилась, понимая, что всех выдала. Но она не могла не сообщить им.
— Он приходит в себя, — сказала она.
Такер оглядел Джеми и Байкера:
— Господи! Да что же это с вами, ребята? Вы знаете, через что мы прошли, пытаясь найти Хенгуэра? Да я должен всех вас задержать за противодействие правосудию.
— Правосудию? — огрызнулся Байкер. — Да разве такие, как вы, знают, что такое правосудие? Вам просто нужен Хенгуэр как подопытный кролик, чтобы копаться у него в голове. Вы его заберете, а мы потеряем шанс найти Сару!
— А теперь послушай меня, сопляк!
— Джентльмены, джентльмены! — Голос Тропмана, хоть тот и говорил негромко, перекрыл их спор. — Почему бы нам не пойти к мистеру Хенгуэру и не послушать, что скажет он сам?
— Пока он не встал и снова не исчез, — кивнул Джеми.
Такер вздохнул.
— А с тобой разговор не окончен, — бросил он Байкеру.
— Закончим в любое время. Только уберите эту штуку, которую прячете под полой…
— Байкер!
— Все в порядке, Джеми.
— Так пойдем, джентльмены? — спросил Тропман. — Будьте столь любезны, мисс, покажите дорогу.
Салли взглянула на Джеми и кивнула.
— Сюда, — сказала она.
Подождав, когда Байкер поравнялся с ней, Салли взяла его за руку. Прижавшись к нему, чтобы остальные не услышали, она шепнула:
— Не спорь с ним, Байкер. Все равно ничего не докажешь.
— Да я знаю. Просто такие, как он, — дерьмо собачье.
— Байкер, пожалуйста…
— Ладно. — Лицо у него смягчилось. — Больше не буду зарываться.
Байкер накрыл ладонь Салли своей. Он и сам понимал, что погорячился. Все дело в том, что Такер погладил его против шерсти. Копы всегда гладили его против шерсти. Стоило им только взглянуть в его сторону, и кровь у него закипала. Это была дурная привычка, но справиться с ней Байкер не мог. Привычка? Не привычка, а инстинкт. Ведь таких людей, как он, постоянно унижают. Сара часто говорила ему, что все дело в его поведении, однако… Надо самому побыть в шкуре отщепенца, чтобы понять. Некоторые вещи просто невозможно переносить.
Подумав о Саре, Байкер дал себе слово, что ни Джеми, ни Салли не заставят его держать себя в руках, если Такер помешает им вернуть Сару. Он просто убьет мерзавца своими руками. За это он ручается. А сейчас бал правит Такер. Дойдя до дверей комнаты, где они поместили Тома, Байкер оглянулся на остальных.
— А ну, открывай, Фарли! — рявкнул Такер.
Байкер не успел ответить, как Тропман коснулся руки инспектора.
— Инспектор, ну зачем же так? — спросил он.
Такер хотел было посоветовать Тропману не соваться не в свое дело, но удержался. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
— Вы правы, — неожиданно для себя согласился он.
— Открой дверь, Байкер, будь добр, — спокойно попросил Джеми.
Байкер кивнул и повернул ручку.
Глава шестая
— Скажи, когда ты представляешь себе медведя, как он, по-твоему, двигается? — спросила Ха-кан-та.
Подбрасывая на тлеющие угли нарубленный тростник, она разжигала костер, а Киеран, глядя на нее, погрузился в собственные мысли и ответил не сразу. Ха-кан-та подняла глаза, Киеран заморгал и заспешил с ответом:
— Мне кажется, медведи ходят вразвалку.
Ха-кан-та не согласилась:
— Нет. Бывает, конечно, и так, но, в общем, все они двигаются ловко и красиво. Вспомни!
Киеран задумался. Будто ему часто приходилось видеть, как двигается медведь…
К стойбищу Ха-кан-ты они добирались необычно. Несмотря на опасения Киерана, им без труда удалось взгромоздиться на огромного лося по кличке Большое Сердце, на котором обычно повсюду разъезжала Ха-кан-та. Ехали они двенадцать часов, и пока переезжали из одного мира в другой, небо над их головами дважды меняло цвет, становилось из темно-синего закатно-ярким. После второго захода солнца, когда они наконец приблизились к стойбищу, наступила глубокая ночь.
