— Прошлой ночью ты взялся за барабан, — проговорила она. — Приветствую тебя, барабанщик!
Теп-фюл-ин сердито посмотрел на нее, но она стояла к нему спиной, и его взгляд заметили только Киеран и Ха-кан-та. Когда и Ха-кан-та спустилась на землю, лось тихо отступил в лесную чащу и затерялся среди тенистых сосен. А волки остались на месте, их янтарные глаза с подозрением следили за квин-он-а.
— Братья! — обратился к волкам Теп-фюл-ин. — Не смотрите на меня так злобно!
Услышав это, волки ощетинились и подошли ближе к Ха-кан-те и Киерану. От прикосновения жесткой шерсти к его руке Киеран вздрогнул, но, посмотрев вниз и почувствовав прижавшийся к нему теплый бок волка, сразу ощутил себя в безопасности. Когда они приближались к стойбищу, Киеран призвал на помощь свою «тоу» и теперь благодаря ей смог проникнуть в голову стоявшего рядом с ним волка. Тот, по имени Май-аса, то есть Летний Брат, обещал ему в случае чего свою защиту.
Теп-фюл-ин еще мрачнее нахмурился, но держал свои мысли при себе. Стоявшая рядом с ним Синс-амин дотронулась до висевшего у нее на груди ожерелья из медвежьих когтей.
— Почему ты вернулась, сестра-барабанщица? — спросила она Ха-кан-ту.
Услышав этот простой вопрос, Ха-кан-та поняла, что Киеран был прав. Квин-он-а явно недовольны тем, что они возвратились. Ее охватило холодное возмущение.
— А вы считали, что больше нас уже не увидите? — вопросом на вопрос ответила она. — Для того-то вы и послали нас сразиться с Мал-ек-ой?
— Мы вас не посылали, — ответила Синс-амин. — Вы сами решили пойти, по доброй воле. Мы беспокоились только о том, чтобы вы не потревожили своим безрассудством дух Талиесина Рыжеволосого. И хочу тебе напомнить, сестра: это ты привела на наш совет чужестранца — человека из другого мира. И ты решила пойти с ним. Ты ведь даровала ему свое тело. И научила Танцу Тотема.
— Хочешь сказать, я поступила плохо? — холодно спросила Ха-кан-та.
— Это не мое дело! — ответила Синс-амин.
Ха-кан-та укоризненно покачала головой:
— Хорошо же ты встречаешь свою сестру-барабанщицу. Значит, теперь я ваш враг? Что тебе чудится, когда ты на меня смотришь? Уж не кажусь ли я тебе трагг-ой, принявшей облик барабанщицы?
— Не смей нас допрашивать! — вмешался Теп-фюл-ин.
Синс-амин взяла его за руку, но он отдернул руку.
— Из-за твоей связи с Дальним Миром ожили старые беды, — сказал он Ха-кан-те. — Талиесин Рыжеволосый был братом-барабанщиком твоего отца, а ты связалась с его врагом, он сам объявлял, что Талиесин его враг. Вы сказали, что уничтожите Мал-ек-у, но вернулись, не успев вступить на тропу охоты. Ты бросаешь слова на ветер. Если хочешь казаться достойной, пусть твои слова наполнятся правдой. Нечего спрашивать! Возвращайся, совершив обещанное! Тогда поговорим, как равные.
Стоящая рядом с Киераном Ха-кан-та выпрямилась. Из груди волков вырвалось тихое рычание, они оскалились.
— Да почему вы с нами так говорите? — воскликнул, выступая вперед, Киеран. — Мы что — ваши слуги? Бегаем, выполняем ваши указания? Nom de tout! Если вам угодно, чтобы этого Мал-ек-у прикончили, почему бы вам самим этим не заняться?
— Я даже не слышу тебя! — сказал Теп-фюл-ин. — Ты для меня ничто!
Источаемое Военачальником презрение и его оскорбительные слова как током пронзили Киерана. Замахнувшись кулаком, он бросился вперед. Теп-фюл-ин левой рукой легко отразил его удар, схватил Киерана за шиворот и спокойно швырнул на землю. От неожиданной сдачи и удара о землю Киеран чуть не задохнулся.
— Сомневаешься в моей храбрости? — спросил Теп-фюл-ин. — А я сомневаюсь в твоей!
Он выхватил из-за пояса томагавк и метнул его. Томагавк вонзился в землю между ним и Киераном.
— Подними его, — приказал Теп-фюл-ин. — Тогда увидим, кто трусит, а кто нет.
Это был вызов на ритуальную схватку. Киерану надлежало поднять томагавк и принять вызов. Принять и быть избитым до бесчувствия — хорошо еще, если он останется жив.
— Не смей! — крикнула Ха-кан-та.
«Не поднимать?» — подумал Киеран. Но разве он может поступить иначе?
Он понимал, что ситуация — нелепее некуда. Но надо поступать как положено. Как велит старый закон джунглей. В конце концов, наплевать, если его прикончат. Наплевать, что ему не одолеть этого матерого вояку, что нет надежды выстоять! Надо рискнуть! Ради себя. Ради Ха-кан-ты. Доказать этим так называемым высшим существам на что он способен!
Он сел и с трудом сглотнул слюну. Рука, протянутая к томагавку, дрожала. Он поднял взгляд. Улыбка Теп-фюл-ина сулила смерть. Глаза его сверкали.
— Я запрещаю это безумие, — проговорила Синс-амин. — Он сам не знает, на что идет. Красное Копье, ты — закаленный воин. А он новичок. Это будет настоящее убийство.
— Он знает, на что идет! — ответил ей Теп-фюл-ин.
— Да, знаю… — подтвердил Киеран.
Синс-амин покачала головой:
— Все равно я запрещаю!
— Слишком поздно, почтенная мать! Он уже принял вызов.
— Он не враг.
Теп-фюл-ин вскипел от гнева.
— Все они наши враги! — в бешенстве вскричал он. — И он, и Рыжеволосый — все эти бледнолицые дьяволы, это они увели от нас наши племена. Этот Мал-ек-а просто воплощение зла, принесенного ими!
— Племена сами имели право сделать выбор, — сказала Хот-анс.
— Если бы хироки не переправились к нам через Большую Воду, племенам незачем было бы делать выбор. А как могли они сделать другой выбор, раз хироки одной рукой преподносили им подарки, а в другой сжимали нож?
Эту старую истину никто опровергнуть не мог. Так же как в свое время никто не мог предотвратить случившееся. Мир движется вперед. То, чему суждено произойти, рано или поздно произойдет. Но эти мысли не могли утишить горечь квин-он-а от того, что верившие в них прежде племена сошли с пути гордости и силы. От этих мыслей обида Теп-фюл-ина не проходила. Ну и что, если племена сами сделали свой выбор?
Ведь вначале, когда хироки появлялись маленькими группами, еще была возможность делать выбор свободно. Это потом они приплывали на своих кораблях сотнями и, как личинки, расползались повсюду. Они были хищниками. Ворьем. Поэтому-то Теп-фюл-ин их ненавидел. И Синс-амин знала, что не он один ненавидит их. Когда верующих племен осталось так мало, многие квин-он-а возненавидели пришельцев. Даже Бабушка Жаба чувствовала в себе этот гнев, хотя и пыталась усмирить его голосом рассудка.
— Ладно, пусть будет так! Пусть будет поединок! — устало произнесла Дочь Медведицы. — И какое же будет оружие?
— Копья, — быстро ответил Теп-фюл-ин.
Крепко сжимая в дрожащей руке томагавк, Киеран встал.
