Я понимаю, что это значит. Думаю, понимала с самого начала.
– Я больше не смогу попасть в страну снов, да?
Помедлив, она склоняет голову:
– Скорее всего, нет. Во всяком случае, очень не скоро. За чудеса приходится платить, хотя их цена исчисляется не деньгами. Я… – Она снова медлит. – Свет леса только живет во мне, я над ним не властна. Будь моя воля, я дала бы тебе целую охапку волшебных веток, но свет не так щедр на дары.
Я слабо улыбаюсь ей:
– Иначе какие же это были бы чудеса?
Она кивает:
– Перенесенные трудности закаляют нас, делают нас тем, что мы есть.
Я задумываюсь, не следует ли понять ее так, что я должна быть благодарна брату и другим, причинявшим мне зло, раз пережитый ужас сделал меня в конечном счете такой, какая я есть. Но она уже качает головой. То ли читает мысли, то ли вопрос был написан в моих глазах. Думаю, разница невелика.
– О нет, – говорит она. – Ни для кого из нас не приготовлено предначертанного плана, определенного будущего, кроме того, которое создаем мы сами. Тот, кто принимает в себя тьму, сам обделяет себя.
– Это ведь тот несчастный случай позволил мне попасть в страну снов, верно? Не свет. Что-то у меня в голове сдвинулось, когда меня сбила машина.
– Свет связывал тебя с этими местами, – говорит она, – но дверь ты должна была отыскать сама. Мой дар скорее препятствовал твоему стремлению попасть сюда. Он сияет так ярко, что, перейди ты сюда во плоти, сделает тебя мишенью для тех, кто рад будет воспользоваться твоей неопытностью. – Она вздыхает. – Твоя сестра не единственная хищница в стране снов.
– И Джо всегда так говорил.
– Но свет открыл дорогу сюда твоему спящему «я», – говорит она. – А в этом состоянии ты не столь уязвима для опасностей, подстерегающих здесь.
– А когда я вылечу Рэйлин…
– На ее воскрешение уйдет и твой собственный свет. Кто знает, скоро ли он снова разгорится так ярко, как нужно для перехода границы?
Я киваю.
– Спасибо, – говорю я. – Спасибо, что ты нашла время поговорить со мной, пока мне не пришлось вернуться в Сломанную Девочку – мне ведь придется к ней вернуться, да?
– Если ты надолго оставишь ее одну, особенно здесь, у тебя не будет будущего.
«Может быть, так было бы лучше всего, – думается мне. – Потому что быть калекой, не иметь возможности рисовать, побывать в стране снов… что же это за будущее?» Но я отгоняю эту мысль, подкрадывавшуюся из какого-то темного угла в моей голове.
– Ты еще можешь выздороветь, – говорит мне женщина. – Давай надеяться на лучшее.
– Понимаю, – отзываюсь я. – Не беспокойся. Я не сдамся. Не сдавалась раньше и теперь не собираюсь. Такой уж… – я улыбаюсь ей светло, хотя в себе уже не чувствую света, – такой уж у меня талант.
– Один из многих, дитя. Может, и так.
– Так что все равно… спасибо, – говорю я.
И кладу венок на грудь сестре. В первое мгновение мне кажется, что ничего не выйдет, но потом, так же как у Тоби, свет пробегает по синим цветам и темным листьям – свет с самой верхней ветви самого высокого дерева Большого леса. Янтарная вспышка, в которой свиваются алые и зеленые, бирюзовые и золотые нити. Снова звучит хор, и неподвластные переводу слова словно возникают перед глазами. Теплый свет иного мира омывает мне лицо. Проходит мгновение, другое, и он замирает, гаснет. И вместе с ним гаснет что-то во мне. Наверное, тот самый свет.
Руки мои пусты. Точно так же, как веточка в руке Тоби, синий венок растаял в сиянии, растворился в моей сестре.
Рэйлин лежит неподвижно, но я вижу, как бьется жилка у нее на горле, как поднимается и опускается грудь. Я касаюсь ее щеки. Кожа теплая. Живая.
Одежда у нее пропиталась кровью, но я задираю футболку, изодранную пулями, и под ней – гладкая чистая кожа. Только под грудью – метка, такая же, как на ладони у Тоби. Янтарное пятнышко вроде родинки или татуировки в виде веточки – только у Рэйлин веточка обрамлена миниатюрным венком.
Я поднимаю взгляд на женщину, но ее уже нет.
Я снова в расселине, и все уставились на меня.
– Какого черта ты сделала? – спрашивает Джек Вертопрах.
Он наступает на меня, но Джо рукой загораживает ему дорогу и указывает мне за спину, на склон.
– Это она, – говорит Нанабозхо, – та женщина с горы Коди.
Обернувшись, я вижу свою луноликую собеседницу, стоящую среди молодых деревьев на середине склона. Лицо ее стало суровее, но Джека это не смущает.
– Так это что же?! – восклицает он. – Она оживет, и убийства будут продолжаться?!
Женщина долго молчит. А когда заговаривает, голос ее, как и лицо, много суровее, чем в разговоре со мной.
– Сохранится равновесие, – говорит она. – Оно сохраняется всегда.
– И что в нем для тех, кто уже мертв?
– Разве тебя ничему не научили злоключения Коди? – спрашивает она. – Встать против несправедливости – дело отважных. Но месть никогда никому не помогает.
– Зато доставляет удовольствие, – парирует Джек.
Она качает головой:
– Спроси у Коди, много ли удовольствия доставила ему месть.
Ответить никто не успевает. Она поворачивается и уходит вверх по склону. Молчание длится, пока она не скрывается за гребнем. Потом Нанабозхо вздыхает.
– Что ж, нам и прежде случалось ошибаться, – говорит он.
– Но не в этот раз!
Услышав слова Джека, я встаю между ним и сестрой.
– Может, возмездие и не лучший выход, – продолжает он, – но убийства надо прекратить, а другого способа у нас нет.
– Никто ей ничего не сделает, – говорю я ему.
Собака Джо крадучись проскальзывает ко мне и останавливается рядом. Джо шагает за ней. Тоби встает с другой стороны.
– Как вы не понимаете, – настаивает Джек, – она уже слишком долго убивала. Теперь иначе нельзя. Раз уж она повадилась, так не остановится, пока с ней не покончишь.
– Ты о моей сестре говоришь, – бросаю я, – а не о какой-нибудь зверюге.
– К большинству зверей я питаю большее уважение, чем к таким, как она.
– Она умерла, чтобы спасти меня.
Джек опускает голову, разглядывая Рэйлин.
– На мой взгляд, она не слишком похожа на покойницу.
– Дадим ей вторую попытку, – говорит Джо.
– Тебе нужны новые убийства на твоей совести? – спрашивает его Джек. – Мне – нет. Все очень просто. Это женщина делала зло. Не однажды, а раз за разом. И мы сейчас можем это прекратить. А если тем самым она расплатится за прежние убийства, то, я считаю, это будет только справедливо.
