— Хорошо, — сказала Кейт. — Ты не можешь, потому что должен оставаться здесь и держать руку на пульсе, а что же остальные? Почему они ничего не предприняли?
— Из-за Охотников. Несмотря на то что говорится в ваших сказках, у нас есть души. Но те, кого схватят Охотники, теряют их навсегда.
— Значит, нам с Джеки рискнуть своими душами — это пара пустяков?
— Вы не связаны долгом, как я, и страх не парализует вашу волю, этим вы отличаетесь от моего народа.
— Ты не ответил на вопрос.
— Вас никто не заставляет, — сказал гругаш.
— Поздно говорить об этом теперь, когда они схватили Джеки.
— Я не знал, что так получится.
Кейт вспомнила, как Финн отговаривал их приближаться к Башне, и понурилась.
— Когда ты сказал, что Охотники забирают ваши души, ты имел в виду, что вы становитесь такими же, как неупокоенные мертвецы в канун Самхейна?
— Нет, Охотники питаются душами тех, кого они поймали.
Кейт вздрогнула:
— И все же...
— Мы лишились своих героев, Кейт. Хобы и брауни — маленький народец, они не могут противостоять даже боганам, не говоря уже об Охоте или Гире Старшем с его родичами. Им слишком долго приходилось прятаться, они просто разучились быть храбрыми. Нужны новые герои, чтобы подать им пример, а нашими героями всегда были смертные.
— Если ты выбрал на эту роль меня, то должна тебя разочаровать: я не гожусь.
— Нет? И все же ты собираешься спасти свою подругу. Я бы сказал, что это смелый поступок.
— Да, но... — Кейт смущенно улыбнулась. — Я должна идти.
— Будь осторожна, Кейт Щелкунчик.
Кейт окинула его долгим взглядом, затем кивнула, натянула красную шапку и вышла за дверь. Она постояла во дворе, глядя на темнеющее небо. Пройдет целая долгая ночь, прежде чем она сможет вернуться к себе домой и взять машину. Она уже собиралась надеть куртку и двинуться в путь, как от изгороди отделилась знакомая фигура. Аркан Гарти, лесничий Кроди Борта.
— Ты что, опять за старое? — рыкнула на него Кейт, прежде чем он успел сказать хоть слово.
Аркан поднял руки.
— Я хочу пойти с тобой, — сказал он. — Хочу помочь.
— Это велел тебе твой хозяин?
Аркан помотал головой:
— Я ждал здесь все время, пока ты была внутри. Все думал о том, что ты сказала... Мне стало стыдно...
Голос Аркана дрожал, и он выглядел таким растерянным, что Кейт стало его жалко. Она сама толком не знала, почему поступила так, а не иначе, поскольку не очень-то ему верила, но, возможно, на нее повлияли слова гругаша о героях. Не то чтобы она чувствовала себя героиней, но она прекрасно знала, что теперь ей придется действовать самостоятельно. И если Аркан Гарти хотел помочь, то почему бы не дать ему такой шанс.
— Тогда пойдем, — сказала она. — Время не ждет.
И они вместе поспешили через парк к ее дому.
— Как тебя называть? — спросил он, когда они дошли до Бельмонт-авеню.
Кейт оценила его вежливость, вспомнив то, что рассказывала ей Джеки о произносимых и тайных именах фей.
— Кейт, — ответила она. — Кейт Щелкунчик, — добавила она с улыбкой. — Добро пожаловать в мой ночной кошмар.
— Что?
Аркан не мог оценить рок-н-ролльных аллюзий, вспомнила Кейт, но не стала растолковывать. Как можно объяснить песню Эллиса Купера*
[2]
кому-нибудь из Волшебной страны.
— Ничего. Просто мы говорим так с Джеки, когда нас ждут какие-нибудь приключения, а сегодня, поверь, их у нас будет немало.
Лисья голова кивнула. В свете сумерек Кейт казалось, что за ней крадется лиса-оборотень. И впрямь безумная ночь. «Держись там, Джеки, — мысленно обратилась она к подруге. — Кавалерия в пути. Нас уже двое».
Глава 11
Когда боганы схватили Джеки, она в буквальном смысле оцепенела от ужаса. Она видела, как упали Финн и Кейт и после этого боганы бросились из парка и что есть духу помчались по улицам южной части Оттавы, неся Джеки с собой.
«Неужели они не видят?» — изумлялась она, когда боганы пробегали мимо парня, выгуливавшего собаку, детей, игравших около школ, рабочих, пьющих кофе в обеденный перерыв. Ведь боганы принадлежат к Волшебному миру и люди могут заглянуть в него только с помощью красной шапки, наконец сообразила Джеки. Красной шапки или... Но ведь она уронила и шапку, и куртку и все же их видела.
Боган держал ее так крепко, прижимая к твердой, словно камень, шкуре; зловоние, исходившее от его тела, было таким сильным, а скорость такой головокружительной, что от всего этого вместе взятого она лишилась чувств, чего раньше с ней никогда не случалось. Когда она пришла в сознание после обморока, то ощутила под собой холодный бетон, перед глазами словно в медленном хороводе кружились лица боганов, которые постепенно выплывали из тумана, пока она не стала различать их с убийственной четкостью.
Джеки чуть снова не лишилась чувств, но она знала, что не может позволить себе такой роскоши. Ей надо было выбираться отсюда, и срочно. Когда у нее снова закружилась голова, она закусила нижнюю губу и заставила себя не закрывать глаза. Живот скрутило, но сознания она не потеряла.
Не все из окружавших ее тварей были боганами, по крайней мере не все они были похожи на тех чудищ, от которых ей с Кейт пришлось отбиваться в квартире. К ней подкралась какая-то обнаженная тощая старуха с серой кожей, обтягивающей скелет. Она сопела над самым лицом Джеки. Ее бесцветные глаза горели голодным огнем. Затем это существо наклонилось совсем близко и лизнуло Джеки в щеку. Она вскрикнула и попыталась отвернуться. Боганы рассмеялись.
— Кажется, ты не слишком ей нравишься, Магерт!
Серое женоподобное существо зашипело:
— Дайте мне ее попробовать.
Боганы схватили голову Джеки и держали ее, пока язык Магерт облизывал ее щеку. Джеки застонала, вызвав новый взрыв хохота. Толстые пальцы ощупывали ее живот, сжимали ягодицы, тискали грудь.
— Пухленькая, ее можно зажарить на вертеле, — сказал один из боганов. — Тушить не придется!
Тощие как жерди создания прыгали и пританцовывали за спинами стоявших кружком боганов. Джеки казалось, что серый язык этой карги, обдерет ее всю кожу на лице. Джеки разглядела в окружавшей ее толпе и похожее на тролля горбатое существо, увешанное гирляндами ракушек, зазвеневших, когда он нагнулся. В плотоядной ухмылке обнажились редкие зубы. Джеки попыталась свернуться клубком, но боганы тычками и толчками заставили ее неподвижно лежать на спине. Слюна текла у них по подбородкам, когда они смеялись. От зловония стало невозможно дышать.
