— Черт знает. На ней вроде парик был… а может, не
парик. Волосы длинные, каштановые, очки классные такие, и одета с иголочки.
Конечно, Наташка девка хоть куда, но от таких, как та, что приходила, мужики
обычно с катушек съезжают. В общем, ушла она, и Таболин в зал спустился, а я за
Максимом пошла, но его в комнате не было. Наверное, в окно вылез, у нас тут
рядом лестница пожарная, спуститься можно.
Я подошла к окну и смогла убедиться, что это в самом деле
нетрудно. Лестница в двух шагах от окна, и, пристроившись на ней, можно было
отлично слышать, о чем говорят в комнате.
— А как выглядел этот Максим? — забыв про
осторожность, спросила я.
— Обыкновенно, — пожала плечами Женя. —
Симпатичный парень… Глаза у него запоминающиеся, очень светлые, но он почти
всегда в очках.
— Очень светлые? Голубые, что ли?
— Ага. Ну вот, Наташка номер закончила, вернулась к
себе, а я ей рассказала про этого гада Таболина, она здорово разозлилась — и
правильно. Устроил здесь дом свиданий… Наташка виду показывать не стала, в
ресторан к нему отправилась, а мне говорит: я этого гада выслежу и мымру его
тоже. Я, говорит, узнаю, кто она такая, не зря, говорит, Таболин боится,
наверняка чья-то жена, вот я и расскажу мужу про ее шашни, пусть он ей мозги-то
вправит.
— Хорошая идея, — согласилась я, думая при этом,
от каких нелепых случайностей порой зависит наша жизнь.
Женька между тем увлеченно продолжала рассказывать:
— На другой день она пораньше отпросилась. Я сразу
поняла: за Серегой следит, и точно. Вернулась уже на следующий вечер, часам к
семи, я уж беспокоиться стала, мы в семь начинаем, а она всегда пораньше
приходила. Спрашиваю: «Где была?», она мне: «На даче у Таболина», и вроде как
испугана очень. Я к ней с расспросами, а она молчит как рыба. Ничегошеньки мне
не сказала, как я с ней ни билась. И в тот же вечер исчезла. Теперь ясно?
— Не очень, — призналась я.
— А мне вот сразу все ясно стало. Выследила она подлеца
Таболина, а он ее за это убил. Один тип, в нашем городе хорошо известный, ему
двоюродным братом приходится, оттого Серега ничего не опасался, а менты не
шибко напрягались. Натаха где-то здесь, бродит душа ее неприкаянно… А мне одно
беспокойство в этой комнате, — совершенно неожиданно закончила Женька.
— А этот Максим, он раньше здесь появлялся? —
спросила я, совершенно не заботясь о конспирации.
— Нет. Никогда. Я бы запомнила. Я тут с открытия. Вот
Сашка часто заглядывал, он нашей стервы Жанки хахаль, она его лет на десять
старше, просто смешно…
— Да неужели? — услышали мы за спиной женский
голос, обернулись и увидели в дверях ту самую певичку бальзаковского возраста,
она стояла, сложив руки на груди, привалившись к косяку, и насмешливо нас
разглядывала.
— Ну и чего ты приперлась? — спросила Женька,
поднимаясь.
— Язык у тебя точно помело, — презрительно бросила
женщина. — Смотри, доболтаешься.
— А ты мне не грози. Очень я тебя испугалась. —
Судя по гневно сверкающим глазам, дело шло к потасовке, я засеменила к двери и,
воспользовавшись тем, что обе дамы заняты, выскользнула в коридор.
Антон ждал меня в зале, к моменту моего появления он
приканчивал десерт, я устроилась напротив, не спеша доела салат. Антон молчал —
и я молчала. Он не выдержал первым.
— Ну? — бросил он недовольно, я пожала плечами.
— Натали исчезла несколько дней назад, судя по всему,
совершенно голая, потому что одежда, сумка и двести баксов остались в
гримерной. Незаметно выйти не могла, внизу работали маляры, но одна из девиц
видела рабочих в соседнем дворе, где делать им вроде бы было нечего.
Исчезновению предшествовали два события: появление здесь Таболина и какой-то
девицы, которые встречались в грим-уборной Натали, а также приятеля некоего
Сашки Юматова, причем отличительной особенностью дружка являются белесые глазки,
которые он старательно прикрывал очками, но дотошный народец обратил-таки на
них внимание.
— Отлично, — кивнул Антон. — Теперь еще раз и
поподробнее.
На подробное изложение ушло минут пятнад цать. Антон слушал
внимательно, при этом неотрывно смотрел в мои глаза, что-то там пытаясь
увидеть, наверное, мою прекрасную душу, она у меня в самом деле заслуживает
наилучших похвал. Я тоже пялилась в его глаза. Не знаю, как он, а я особой
наблюдательностью похвастать не могла, никакой души я вовсе не увидела, зато его
глаза рассмотрела как следует. Цвет их был необыкновенный, зеленый, с медового
оттенка крапинами, девичьи ресницы придавали им несколько изумленное выражение.
Я подумала, что такая красота парню вовсе без надобности, впрочем, взгляд их
иногда заставляет поежиться, выходит, все у него в порядке и я напрасно
беспокоюсь.
Я так увлеклась, что не расслышала его вопрос и вынуждена
была переспросить:
— Что?
— Ты заснула? — проворчал он.
— Нет. Задумалась.
— О чем, интересно?
— О твоих глазах. Они у тебя очень красивые.
— Тронут. На будущее договоримся, если у меня появится
еще что-нибудь красивое, ты об этом помалкиваешь.
— Хорошо, — кивнула я и добавила:
— Извини. Он почему-то разозлился, правда, с эмоциями
справился, и задал мне вопрос:
— Что скажешь?
— Об исчезновении? — То, что его интересуе мое
мнение, меня скорее настораживало. — Н знаю. Ясно, что тип с блеклыми
глазами, если это конечно, тот же человек…
— Тот же, — перебил Антон. Не успела я спро сить,
с какой стати он так уверен, как Антон продолжил:
— Тебе фамилия Юматов ни о чем не го ворит?
— Что-то знакомое, — кивнула я.
— Еще бы, фирма «Алые паруса» и «Чероки» на котором
раскатывает наш светлоглазый друг принадлежит ему.
— Ну конечно, — с некоторой досадой согла силась
я. — Сам Юматов за границей, а его при ятель обделывает здесь свои
делишки.
— Допустим, светлоглазый спрятался в комна те или вылез
на лестницу, не важно, важно, что он находясь поблизости, мог что-то услышать.
Таболин встречался с девицей, скорее всего с твоей сестрой.
— На этот раз никто даже не сказал, что онa рыжая.
— Сестра это или нет, но их разговор произвел
впечатление на светлоглазого.
— Почему ты так решил?
