— Ваше высочество! — вскричал Кувыркун, обращаясь к Озме. — Есть у воображения очи или нет?
— Если и есть, то они сами невидимы, — сказала Озма.
— Точно так, — согласился Жук-Кувыркун с поклоном. — Так вот, повторяю, очами своего воображения я вижу, как преступник тайно крадется в комнату нашей Озмы и прячется там, дожидаясь, пока принцесса не выйдет и не прикроет за собой дверь. Наконец убийца остается наедине с беспомощной жертвой, жирненьким поросеночком — и вот я вижу, как он набрасывается на невинную крошку и пожирает ее.
— Ты все это видишь очами воображения? — спросил Страшила.
— Конечно, чем же еще? Я убежден, что именно так все и происходило, тем более что поросенок до сих пор не найден.
— А я полагаю, что если бы вместо поросенка исчез кот, ты бы очами воображения увидел, как поросенок пожирает кота, — съязвил Страшила.
— Вполне возможно, — не возражал Жук-Кувыркун. — А теперь, сограждане и уважаемые присяжные, я утверждаю, что такое тяжкое преступление заслуживает смертной казни, а в случае с преступником столь злостным, как тот, что сидит сейчас перед вами — и как раз умывается лапкой, — смертная казнь должна быть приведена в исполнение не менее девяти раз.
Оратор сел. Раздались аплодисменты. Принцесса сказала строгим голосом:
— Подсудимый, что вы можете сказать в свое оправдание? Признаете вы себя виновным или нет?
— Уж это вам решать, — ответил Эврика. — Если докажете, что виновен, я готов умереть хоть девять раз. Но увиденное очами воображения — еще не доказательство, тем более что у Жука-Кувыркуна воображения нет вообще.
— Не тебе судить, мой дорогой, — остановила его Дороти.
Тут встал Железный Дровосек и заявил:
— Уважаемые присяжные и сердечно любимая Озма! Прошу вас не судить подсудимого кота слишком строго. Я думаю, он ни в чем не виноват: не считать же убийством обыкновенный завтрак. Эврика — любимец милой девочки, чьей добротой и благородством мы все восхищаемся. Взгляните на него: как блещут умом эти глазки (при этом Эврика сонно сощурился), как приветлива эта мордашка (Эврика фыркнул и оскалил зубы), как мягки эти лапки (Эврика обнажил когти и стал ими царапать решетку клетки)! Разве можно поверить, чтобы столь нежное создание могло съесть своего ближнего? Нет и тысячу раз нет!
— Эй, там, короче! — вмешался вдруг Эврика. — Ты слишком много болтаешь!
— Я же пытаюсь тебя защищать! — возмутился Железный Дровосек.
— Тогда говори с толком, — отрезал котенок. — Скажи им, что с моей стороны было бы очень глупо есть поросенка. Нетрудно сообразить, какой из-за этого поднялся бы шум. И не пытайся изобразить дело так, будто я настолько невинен, что отказался бы закусить поросятиной, если бы мог это сделать безнаказанно. Не отказался бы, уж ты мне поверь!
— Я тебе верю, — ответил Железный Дровосек. — Сам-то я никогда ничего не ем и не имею личного опыта в этих делах. Тем не менее, приняв во внимание вышесказанное, друзья присяжные, я убежден, что вы сочтете обвинения, выдвинутые против котенка, ложными и постановите немедленно отпустить его на свободу.
Когда Железный Дровосек сел, не раздалось ни одного хлопка. Его доводы никого не убедили: в невиновность Эврики мало кто верил. Что касается присяжных, то, пошептавшись между собой несколько минут, они заявили, что от имени всех выступит Голодный Тигр. Огромный зверь медленно поднялся и произнес:
— У котят совести не было и нет. Поэтому они едят все, что им вздумается. Присяжные полагают, что белый котенок по имени Эврика виновен в съедении поросенка, принадлежавшего принцессе Озме. Они полагают также, что справедливым наказанием за преступление должна быть смертная казнь.
Речь была встречена аплодисментами, только Дороти заплакала. Принцесса Озма собралась уже было отдать Железному Дровосеку приказ о приведении приговора в исполнение, как тот вдруг поднялся и сам обратился к ней.
— Ваше высочество, — сказал он, — сейчас вы убедитесь в том, что суд присяжных был введен в заблуждение. Котенок не мог съесть вашего поросенка, ибо вот он перед вами!
Он снял с головы шляпу-воронку и вытащил изпод нее маленького белого поросенка, которого и поднял над головой на всеобщее обозрение.
Озма пришла в восторг и радостно воскликнула:
— Дай мне сюда моего крошку. Ник!
Все окружающие тоже закричали и захлопали в ладоши, радуясь тому, что подсудимый избежал смерти и оказался невиновным.
Взяв поросенка на руки и гладя его нежную шерстку, принцесса распорядилась:
— Выпустите Эврику из клетки, он больше не преступник, а наш общий друг. Где же ты нашел поросенка. Ник?
— В одной из комнат дворца, — отвечал тот.
— С правосудием шутки плохи, — со вздохом заметил Страшила. — Если бы ты его не нашел, Эврику наверняка бы казнили.
— Но справедливость все же восторжествовала, — примирительно произнесла Озма, — мой любимец снова со мной, а Эврика свободен.
— Не нужна мне ваша свобода, — капризно мяукнул вдруг котенок. — Пусть-ка Волшебник покажет свой фокус с поросятами. Если их окажется только семь, значит, это не тот, что потерялся, а какой-то совсем другой.
— Молчи, Эврика! — предостерегающе шепнул Волшебник.
— Не делай глупостей, — посоветовал вполголоса Железный Дровосек, — потом пожалеешь!
— У поросенка, принадлежавшего принцессе, было изумрудное ожерелье, — громко, во всеуслышанье заявил Эврика.
— Совершенно верно! — воскликнула Озма. — Выходит, это не тот поросенок, что мне подарил Волшебник.
— Нет, конечно, у него ведь их было девять, — пояснил Эврика. — Он все жадничал и не давал мне съесть даже одного. А теперь, когда ваш нелепый суд окончен, я, так и быть, расскажу, что в действительности приключилось с поросенком.
При этих словах все в тронном зале умолкли и замерли, и в наступившей тишине котенок продолжал свой рассказ спокойным и даже слегка насмешливым тоном:
— Должен признаться, что я действительно намеревался съесть поросенка на завтрак. Для этого я и забрался в комнату, где он сидел, и спрятался там под столом, пока принцесса одевалась. Когда Озма вышла, она оставила своего любимца на столе. Я тут же на него вспрыгнул и сказал поросенку, чтобы он особенно не дрожал, поскольку через полсекунды уже окажется у меня в желудке. Но разве эти существа слушают голос разума! Вместо того чтобы сидеть спокойно и дать мне себя проглотить, он весь затрепетал от страха и упал со стола прямо в большую вазу, которая стояла на полу. У нее очень узкое горлышко, и поначалу поросенок застрял вниз головой. Только я изготовился его ухватить, как он задергался, затрепыхался, да так сильно, что провалился на дно. Наверное, там и сидит до сих пор.
Это признание поразило всех. Озма тут же послала офицера в свою комнату за вазой. Когда он ее принес, принцесса заглянула в узкое горлышко и, в полном соответствии с рассказом Эврики, обнаружила на дне потерянного поросенка.
