— Знаю, — неохотно признала Китти, поморщившись, когда доктор неосторожно повернул ее ногу. — Но он остановился, чтобы помочь мне, тогда как мог бы проехать мимо. По-моему, это что-нибудь да значит. Если бы не он, я, может, до сих пор сидела бы на обочине.
Она и сама толком не смогла бы объяснить, зачем защищает этого человека. Как и все прочие обитатели Сан-Марио, она свято верила, что Эйбил преступник, скрывающийся от американского правосудия по эту сторону мексиканской границы.
Странным прежде всего было то обстоятельство, что мужчина, которому за тридцать, без определенных занятий и видимых источников дохода, казалось, вовсе не испытывает материальных затруднений. Насколько она знала, он нигде не работал с тех самых пор, как появился в Сан-Марио; не похож он был и на вольного художника.
Другой странностью было то, что он держался особняком, сознательно не общаясь с жителями американской колонии. Попытки наиболее общительных членов навести мосты натолкнулись на столь откровенное неприятие, что этого парня раз и навсегда оставили в покое.
Однако Джефф не был отшельником. Время от времени к нему домой в самое неурочное время заходили какие-то странные люди. Китти сама случайно видела этих типов, когда оказывалась по делам в той части города. По их заговорщическому виду она сделала вывод, что на уме у тех не может быть ничего хорошего.
Точно такие же подозрения возникли у нее через четыре месяца после свадьбы в отношении собственного мужа и его дружков. И было это незадолго до того, как его подстрелили прямо перед…
Конечно, несмотря на явно нарочитую грубость, Джеффри был по-своему привлекателен — высокий и статный. И ее тронули его доброта и отзывчивость. Но она не настолько простодушна, чтобы из-за приятной внешности и мелкого проявления благородства потерять голову.
Шесть лет назад именно с этого и начались ее мытарства, а она не собирается дважды совершать одну и ту же ошибку. Какой бы тоскливой и одинокой ни казалась ей порой жизнь, лучше им с Томом оставаться вдвоем — больше им никто не нужен. У нее есть хорошие друзья, например Каролина и Мигель. А сколько раз ее выручала Мария! Тут она вспомнила…
— Ты не могла бы позвонить Марии и сказать, что случилось? — обратилась она к подруге.
— Конечно. — Та похлопала Китти по руке, желая ободрить ее, и добавила: — Пожалуй, я принесу тебе переодеться.
— Было бы неплохо. — Китти благодарно улыбнулась. Когда Каролина вышла из кабинета, она обратилась к Мигелю: — Думаешь, у меня перелом?
— Скорее всего, нет, — ответил тот, выключая рентгеновский аппарат. — Но я все же сделал пару снимков — на всякий случай.
Китти смирно ждала, пока Мигель поможет ей спуститься со стола. Тот помог Китти сесть в кресло, положил на больное место холодный компресс и удалился в соседнюю комнату, чтобы проявить пленку.
Оставшись одна, Китти предалась своим невеселым мыслям. Конечно, она признательна Джеффри за то, что он для нее сделал, но ведь она уже поблагодарила его. Китти решила, что от дальнейших изъявлений признательности в будущем можно воздержаться, хотя и чувствовала легкие угрызения совести — ведь окажись на месте Эйбила какой-то другой человек, более респектабельный, она сочла бы своим долгом, по крайней мере, пригласить того на обед. Ее не оставляло непонятное чувство сожаления, и она уже подумала, что была бы не прочь еще раз встретиться с этим задавакой при условии, что…
— Хорошие новости, — объявила Каролина; она принесла свои туфли и кое-какую одежду. — Несколько дней надо быть поосторожнее. Перелома у тебя, слава Богу, нет — просто сильное растяжение. Переоденься, потом Мигель наложит тебе повязку.
— Хвала Господу. — Китти с облегчением вздохнула. — Я как раз раздумывала, как буду мучиться с гипсом. Справиться с десятилетними подростками не так просто и на двух ногах.
— Я позвонила Марии. У них с малышом все в порядке. Собираются к твоему приходу испечь печенье с корицей.
— Должна ли я понимать, что ты подбросишь меня до дома? — лукаво улыбаясь, спросила Китти.
— Ты же меня знаешь. Я ни за что не могу упустить случай полакомиться домашним печеньем — мне известно, как Мария его готовит. Слушай, ты все еще сидишь мокрая! Давай переодевайся.
— С удовольствием.
— Тебе помочь?
— Не стоит, я сама.
— Что ж, тогда я тебя оставлю. — Каролина пошла к выходу, потом в нерешительности остановилась. — Послушай… насчет этого зануды, Джеффри Эйбила… Надеюсь, ты не обиделась на меня?
— Нет, что ты, — успокоила ее Китти.
— По правде говоря, он не производит впечатления отпетого злодея.
— Пожалуй. Ты тоже это заметила?
— И все же, думаю, с твоей стороны было бы неблагоразумно продолжать знакомство.
— Да, ты права. — Китти покорно кивнула.
Два года назад она рассказала подруге, что заставило ее переехать в Сан-Марио, и понимала, что та переживает за нее. Она не могла позволить себе неразборчивости в знакомствах, если не хотела, чтобы отец ее покойного мужа выследил ее. Если Марк Филдинг найдет ее и Тома…
— Я испугалась было, что этот красавчик успел очаровать тебя, — с тревогой в голосе произнесла Каролина.
— Не слишком, — сказала Китти, которую этот разговор начинал тяготить.
И хотя у нее не было никаких оснований полагать, что Джеффри Эйбил может причинить неприятность ей или сыну, она понимала — лучше держаться от него как можно дальше.
Глава 2
Китти с обожанием смотрела на своего малыша, с которым они, взявшись за руки, неторопливо обходили ряды открытого рынка, что расположился в нескольких кварталах от их дома. С тех пор как она подвернула ногу, минуло уже почти пять недель. Травма лишь изредка напоминала о себе. Со вчерашнего дня учеников распустили на летние каникулы, и она была вольна проводить с сыном столько времени, сколько ей заблагорассудится.
Том рос буквально на глазах. В июле ему исполнится пять лет, а в сентябре парень уже пойдет в школу — в ту самую, где она преподавала. Китти знала, что ее сын будет хорошим учеником. Он был смышленым мальчиком и, благодаря тому что она постоянно занималась с ним, говорил и по-английски и по-испански.
Насколько это было возможно в ее положении, Китти старалась растить и воспитывать сына так, чтобы он ни в чем не нуждался и чувствовал себя нормальным ребенком. Правда, она немного больше, чем требовалось, окружала его любовью и заботой.
Теперь, стоя чуть поодаль, она с нежностью наблюдала, как Том, сосредоточенно нахмурив брови, рассматривает бумажных змеев.
— Мам, какой тебе больше нравится? — спросил Том, подходя и беря ее за руку.
— Э-э… Даже не знаю, — пробормотала Китти, стараясь вспомнить, какого змея сын разглядывал дольше всего. — Может быть, вон тот, синий с белыми пушистыми облаками и радугой? Или зеленый с оранжевым попугаем? Знаешь, они все очень красивые. Тебе-то самому какой понравился?
