Глава 14
Его прощальный поклон
– Мы здесь, – сказал Кулк. Его правый глаз
заплывал багровым, багрянец окаймляла чернота. Тоурантец то и дело шумно
всасывал кровь, набегающую из дупла выбитого зуба.
Прежде чем засесть за карты, юный штурман с лихим прошлым,
расстегнув куртку, тщательно вытер руки об исподнюю рубаху. Перепачканное
копотью лицо его не волновало, лицом бумаг не касаться.
– Мы здесь, – повторил Кулк и кончиком карандаша
показал на ничем не отмеченную точку на пластиковом поле карты Ваграна.
Они отклонились от идеального маршрута кабелота на три и
сейчас пребывали вне переплетений разноцветных линий, вне синих эллипсов и
красных кружков, вне заштрихованных квадратов и прочих обозначений, нанесенных
на карту. Они находились на свободной воде. И эту воду зачерпывали
продырявленными бортами. По этой воде еле чапали на последней уцелевшей паровой
машине, которая лишь усердием измотанных кочегаров держала предельное давление
в котлах и хоть как-то толкала вперед броненосную махину. Но куда толкала,
зачем? Надежда вдруг разглядеть на горизонте кромку спасительной земли или на
худой конец флот какого-нибудь Шадтага и подсесть на его суда пассажирами в
обмен на легендарную карту была хиловата. Хиловата – это если выражаться крайне
сдержанно. Тем более хиловата, если двигаться наугад. Тем более на карте
Ваграна ничего обнадеживающего поблизости не отмечено, например островка с
намалеванной посередке пальмой. Чертова шхуна «Путь», сделав свое дело,
растворилась на горизонте – даже не попрощались, сволочи… хотя и благородные,
надо признать, сволочи, выполнили обещание… Пэйла, кажется, говорила, что они
еще встретятся? Ну, если так, то Сварог выскажет ей в лицо много всего интересного.
А сейчас не до того. Помогли – и спасибо.
– Какие будут мнения? – Сварог поинтересовался
мнением у трех человек, не считая рулевого Дикса, хмуро обступивших столик с
картами.
– У нас остались шлюпки, – готовое мнение сразу
нашлось только у Кулка. – Весь экипаж на них не поместится, будем тянуть
жребий. Однажды Однорукий Ло напоролся на шершавую банку, так называют отмели,
на которые базальтовые скаты стаскивают рыбьи кости, крабьи и черепашьи
панцири, человеческие скелеты и белые камни, принимаемые скатами за кости.
Бригантина Однорукого Ло пропорола днище. Ло пересадил своих псов в шлюпки. Они
болтались по волнам около недели, когда вдруг попали в течение, и оно вынесло
их к Атару.
– Они влипли пусть и далеко от земли, но все же в
досягаемости земли, – сказал дож Тольго, сжимая зубами потухшую
трубку. – Здесь же на тысячи кабелотов вокруг одна вода. Если не считать
островов, которые где-то блуждают. Но не гоняться же, в самом деле, за
призраками. В равной степени тогда можно уповать на появление Пенной
Мамы. – Дож-боцман упрятал трубку в карман. – Я пошел к своим парням.
Чувствую, уже может расползаться отчаянье. Дескать, на кой нужно качать воду,
расходуя последние силы, когда конец неотвратим. Пойду напоминать про честь
семей, про мужское самолюбие и хваленую стойкость клаустонцев. Да и по паре
тумаков там кто-то уже наверняка успел соскучиться.
Было видно, что тем самым Тольго намерен приободрить и сам
себя.
– А если воспользоваться вашим умением, мастер Сварог,
и поднять «Удар» в воздух? – предложил Рошаль, проводив взглядом уходящего
Тольго.
Сварог покачал головой.
– Толку-то. Во-первых, сам себя я веса лишить не могу.
Если останусь на борту… Достаточно любого веса, чтобы корабль никуда не смог
подняться. Катеров у нас нет… Да если бы и были! Ну ладно, по старой памяти я
бы перебрался на баркас, прицепил бы к ней «Удар», быстро растратил бы уголь и
откуда бы добыл на катере новый? И сколько бы я вас таскал так? Месяц? Стоит
приводнить вас хоть на секунду – и играй труба отходную, сразу бы и пошли
топором на дно. Да и как бы вы жили в невесомости? А весельной лодкой
воспаривший броненосец даже сдвинуть не удастся. Короче говоря, вариант хуже,
чем пересаживание на шлюпки.
– Значит, кроме шлюпок, ничего не остается, –
Рошаль никого не спрашивал, масграм подвел для себя жирную черную черту.
В рубке повисло молчание. Ветер стегал мелким дождем
переднее стекло.
– На нижней палубе хранится десятка два пустых
баллонов, между которыми натягивается ненамокаемая ткань, – оживился
Кулк. – Еще вот… Из корабельного дерева, например из палубного настила,
можно смастерить несколько плотов. Мы можем немало всего прихватить с собой,
маскап.
– Да, – без воодушевления согласился с ним Сварог.
Если развивать мысль в этом направлении, то можно учинить мозговой штурм и
напридумывать хитростей, что облегчит жизнь шлюпочной флотилии. Да как-то не
хотелось пока развивать. Сварог снова вгляделся в карту Ваграна. Черт тебя
раздери, никакого проку нет от поделки проклятых рисовальщиков, а шороху-то
вокруг этой бумажки стояло и стоит…
– Как думаете, что это за фигулины, – Сварог взял
карандаш, отложенный юным штурманом, и тупым концом ткнул в коричневого цвета
ромб, ненамного превосходящий диаметр карандаша. – Их всего… – он еще
раз пробежал глазами по бумаге Ваграна, – четыре на всю карту.
Интересно, что у каждого ромба один угол был как бы
недорисован.
– Да кто их поймет! – воскликнул Кулк. –
Видите, возле одного накарябана закорюка.
Штурман щелкнул ногтем по иероглифу, одному из тех, что
Сварог когда-то сравнивал с пауками.
– Если б кто по-ихнему читать был бы обучен, маскап,
глядишь, и раскусили бы орех, а так…
Кулк обреченно взмахнул рукой.
Загрохотали ступени трапа, ведущего в рубку, дверь распахнул
парнишка по имени Вайгал, сын предыдущего дожа, мокрый с ног до головы.
– Мастер Олес передает, что вода поднялась еще на два
кайма.
Глазами мальчишка поедал капитана, и в глазах набухала
мольба. Не надо быть мастером психологом, чтобы догадаться, чего сын
предыдущего дожа Вайгал ждет от маскапа. А ждет он, что маскап… мудрый,
всевидящий и умеющий найти выход из любого лабиринта маскап похлопает по плечу
и скажет чуть усталым, но уверенным голосом: «Еще чуть-чуть продержитесь,
сынки, и все закончится. Тогда сыграем большой отдых, наедимся, отоспимся,
каждый получит по двойной порции мармеладного крема. Еще чуть-чуть, сынки».
Сварог не стал разочаровывать парня. Пусть воспрянет, рванет
к своим и встряхнет, укрепит их. Черт, но трудно ж, однако, ободрять других,
когда сам не веришь в то, что говоришь. Некоторым людям нелегко притворяться
даже во имя благого дела. Но приходится…
Когда Сварог заканчивал свое напутствие молодежи, трап вновь
ожил. По тяжелой поступи и неразборчивому ворчанию под нос в идущем легко
угадывался Пэвер. Суб-генерал вошел, огляделся, задержал взгляд на карте
Ваграна, тяжело опустился в кресло, но начал говорить не раньше, чем Вайгал с
ожившими глазами и распрямившимися плечами выбежал из рубки.
