По утрам было хуже всего. Просыпаясь, она
тянулась к Данте и не находила ничего, кроме холодной пустоты. И вспоминала.
Стонала от острой боли, сворачиваясь в комок. И снова начинала вспоминать
подробности последнего их разговора в Милане.
Конечно, потом он понял, что был неправ.
Доказательством тому — его извинения перед Мелани и Паоло. Но как он мог
смотреть на крохотного младенца, так похожего на Паоло, и ничего не
чувствовать?
Что толку разбираться? Он просто не хочет
пустить кого-то себе в сердце. Слишком поздно.
Всю неделю Алиса по утрам с трудом поднималась,
умывалась и брела навестить Мел и Паоло. Они хотя, видимо, и недоумевали по
поводу ее унылого вида и исчезновения Данте, вопросов не задавали. А после
Алиса возвращалась в гостиницу и плакала. Не переставая. Оплакивая свою глупость,
позволившую ей влюбиться в такого человека, как Данте.
К выходным она вернулась в квартиру в Оксфорде
— упаковать и собрать вещи. В воскресенье лежала в постели, бессмысленно
разглядывая трещины на потолке. Мелани предложила ей переселиться к ним в
лондонский дом. Но это дом Данте, об этом и речи быть не может. Надо подыскать
что-нибудь рядом и устроиться на работу.
Звякнул звонок, и Алисе волей-неволей пришлось
встать. Звонит, конечно, соседка, миссис Смит. Она часто просила Алису принести
ей молока из магазина за углом. Натянув потрепанные джинсы и свитер и скорчив
обязательную улыбку, Алиса поплелась к двери.
— Доброе утро, миссис Смит.
Старушка улыбнулась в ответ.
— Мне очень неловко беспокоить тебя, душечка,
но нога у меня опять разболелась, а в такую погоду...
— Ничего. — Поверьте, это вы делаете мне
одолжение, иначе я бы остаток жизни пролежала в постели...
Подходя обратно к дому, Алиса читала по пути
газету и заметила людей, стоящих у двери, в самый последний момент. Молоко
выскользнуло из внезапно ослабевших рук, газета полетела следом.
— Нет... нет, оставь меня в покое, Данте.
Просто оставь меня.
Она не могла попасть ключом в замок — руки
тряслись. Он вынул ключ у нее из рук, повернул ее лицом к себе. Выглядел он
ужасно. Лицо посерело, черты обострились, глаза покраснели. Лишь теперь она
разглядела произошедшие изменения.
— Данте... боже мой, как ты выглядишь...
— Должен сказать, так же плохо, как и ты.
Голос его звучал хрипло.
Она это и сама знала — целую неделю оплакивала
человека, нисколько этого не заслуживающего.
— Если ты явился меня оскорблять...
— Вовсе не за этим. Дьявол, — он провел рукой
по волосам, — разве не очевидно, зачем я здесь?
— Для меня — нет.
Данте слегка отступил, и Алисе захотелось вцепиться
в него, ударить и поцеловать одновременно. Он оглянулся на двоих мужчин,
которых привел с собой. Алиса всмотрелась внимательнее и узнала: те же репортер
и фотограф, которых она привела с собой в первую ночь на озере Комо. Оба
казались растерянными. Должно быть, вид у Алисы стал не менее глупым.
— Что они-то здесь делают?
Данте смотрел мрачно.
— Привел их сюда в качестве свидетелей.
Алиса могла только открывать и закрывать, как
рыба, рот. Так, онемев, она и стояла, когда Данте опустился перед ней на колени
прямо в молочную лужу.
— Алиса, я был дураком. Глупым, слепым идиотом.
Ушел от тебя, говоря себе, что не хочу тебя, не люблю...
Голова у нее кружилась.
— Ты была права. Сердце знает, чего хочет, а
мое сердце хочет тебя. Нуждается в тебе. Любит тебя. Я едва выжил неделю, что
тогда говорить обо всей жизни? Думать, что увижу тебя на каком-нибудь семейном
празднике, но не смогу дотронуться до тебя, поговорить с тобой, — это сводит
меня с ума. А уж когда я представил, что ты будешь с другим мужчиной...
Пожалуйста, скажи, что еще не слишком поздно.
Слезы заливали ей лицо. Возможно, она слишком
долго молчала, потому что лицо Данте становилось все жестче.
Он вдруг яростно вскочил.
— Я не позволю отослать меня обратно. Если ты
действительно не хочешь меня видеть...
Алиса поспешно прикрыла ему ладошкой рот.
— Я пытаюсь сказать тебе, что еще не поздно.
При виде его буйной радости у нее ослабели
колени. Подхватив ее, он поднял ее вверх. Аписа взяла его лицо обеими руками и
покрыла поцелуями. Краем глаза она отметила какое-то движение рядом и
обернулась: фотограф лихорадочно снимал, репортер строчил в блокноте.
Наклонившись, она прошептала Данте в ухо:
— Как думаешь, теперь они уйдут?
— Я только хотел, чтобы ты мне поверила, хотел
доказать, что ты можешь мне доверять.
Алиса сквозь слезы улыбнулась и снова поцеловала
его. Тогда он повернулся к журналистам.
— Ну ладно, ваша статья у вас в кармане. Для
дальнейшего свидетелей мне не нужно.
Алисе не верилось, что Данте всенародно открыл
свое сердце. Для нее.
Он уже собирался повернуть ключ в замке, когда
Алиса вспомнила:
— А молоко-то для миссис Смит!
Данте округлил глаза, медленно опустил ее на
землю.
— После того как мы сходим за молоком для
миссис Смит, я смогу предложить тебе выйти за меня замуж?
Она счастливо кивнула.
КОНЕЦ
