— Не родилась еще та женщина, к которой я стану его испытывать, — раздраженно процедил Александрос. — В любом случае нет времени для дискуссий и романтических бредней. По завещанию я должен получить наследство в течение шести месяцев со дня его смерти. Осталось менее пяти месяцев. Шанс, что за это время я найду идеальную женщину, равен нулю.
— Неужели несколько акций стоят таких усилий? — усомнилась Келли.
— У Дмитрия был контрольный пакет акций компании. Если я не завладею ими, согласно его воле акции перейдут к конкурирующей корпорации «Стакис», — разъяснил обстоятельства Александрос.
— Почему Дмитрий поступил с тобой так коварно? Я была уверена, что он любит тебя как сына, — недоумевала Келли.
— Мой дядя был идеалистом. Он считал, что настоящий мужчина должен быть женат и плодить детей. Дмитрий не одобрял мой образ жизни. В его представлениях, дядя желал мне добра.
— И не оставил ни единой лазейки? — голосом умирающей надежды спросила Келли.
— Ни единой.
— И ты считаешь, что, согласившись стать твоей женой, я возмещу тебе ущерб от несостоявшегося брака с Пией Кириаполос?
— Ты невероятно догадлива, Келли! — воскликнул Александрос, откровенно наслаждаясь ее отчаянием. — Но я не понимаю, почему тебя это так коробит? Ты поможешь мне получить принадлежащую мне по праву рождения долю акций, я помогу твоему дяде не упустить корпорацию «Демаршис». Так ли это катастрофично, Келли, как ты хочешь представить?
— Если, по-твоему, все так взаимовыгодно, то почему мне так гадко? — спросила Келли, брезгливо поежившись.
— Лучше бы тебе было так же гадко, когда ты устраивала мне западню семь лет назад, — гневно упрекнул ее Александрос.
— Сколько раз я могу говорить, что и мизинца к этой статье не приложила?! — безнадежно воскликнула Келли.
— Столько же раз я тебе не верю…
— Объясни, как можно жениться на женщине, которую так сильно ненавидишь?
— А ненависть, дорогая моя, — это один из ликов страсти. Благодаря ненависти плотская любовь приобретает глубину, которой никогда не достичь в любви пуританской. Я вожделею тебя, Келли. А для брака этого достаточно, — оглушил ее неожиданным признанием Александрос.
С минуту Келли сидела молча, подытоживая все услышанное. Александрос с ехидной усмешкой наблюдал за ней. В конце концов, Келли произнесла:
— Так вот, я тебя нисколечко не вожделею, Александрос Корос. Что ты на это скажешь?
— То, что ты врешь, Келли Демаршис. Если ты уверяешь, что не играла со мной семь лет назад и что тот поцелуй был искренним, а не частью провокации, то ты желаешь стать моей. По-моему, это логично.
— Семь лет назад, возможно, так и было, — нехотя согласилась Келли. — Но не теперь.
— Опять ложь!
— Ты льстишь себе, Александрос… Постой! Та женщина из твоего номера в отеле «Ритц»… Кажется, ее зовут Изабелл Золанц. Почему ты не хочешь жениться на ней? Вы ведь уже любовники. Так вот и скрепите ваш союз, — оживилась Келли.
— Я расстался с Изабелл. Мы больше не вместе, — разочаровал ее Александрос.
— Когда ты все успеваешь? — огорченно пробормотала она.
— Не виляй. Ответь прямо, Келли. Ты согласна пойти на мои условия? — пресек диспут Александрос.
— Нет.
— Почему?
— Это безумие. Это недостойно. Это неправильно.
— Позволь напомнить, Келли, за тобой крупный долг.
— Тогда мне было всего семнадцать. Сейчас бы я и не подошла к тебе.
— Всего семнадцать! Всего? Не прикидывайся овечкой, деточка. Я помню, как в свои семнадцать ты обращалась с беднягой Джорджио, который бегал за тобой повсюду как преданный пес.
— О чем ты говоришь, Александрос? Джорджио — мой дальний родственник. Мы были друзьями.
— Вот только он так не думал, и ты его не разубеждала.
— В любом случае я не выйду за тебя, Корос. И не позволю тебя судить меня этим безжалостным судом, — категоричным тоном отказала Келли.
— Ты права, Келли. Больше мы это не обсуждаем. Я сделал тебе выгодное предложение. Ты им пренебрегла. Я не собираюсь унижаться, выпрашивая у тебя согласия. Все, чем я руководствовался, — было желание помочь твоему дяде Алексею, которого я глубоко уважаю. Я готов был пойти на это, памятуя о том, что он отец троих несовершеннолетних детей…
— Прекрати, негодяй! Я не позволю тебе повесить на меня еще и вину за его разорение! — возмутилась Келли.
— Зачем мне это? Ты сама будешь себя винить и сожалеть о том, что пренебрегла мною. А ведь я искренне возжелал тебя. Ты стала роскошной женщиной, Келли. Ты возбуждаешь сильное желание. У нас могла бы быть незабываемая брачная ночь, — смаковал Александрос.
— Но этому не бывать.
— Ты уже сама не так уверена. Я знаю, что тебе хочется познать, каково это — быть объектом страстного желания. Почувствовать, как тесно переплетаются месть и наслаждение, сыграть роль искусительницы и жертвы обстоятельств одновременно. Разве это не захватывающе? Разве не этого хотят женщины, играя слабостями мужчин?
— То, что ты говоришь, — мерзко! — выпалила Келли.
— Не будь ханжой.
— Как я могу быть уверенной, что ты выделишь дяде Алексею обещанную сумму, когда я стану твоей женой?
— Я не так вероломен, Келли, как бы тебе хотелось думать. Мы заключим соглашение, условия которого я обязуюсь выполнить, но и ты в свою очередь будешь обязана соблюсти свою часть договора.
— Я могу пойти на это только ради дяди Алексея и благополучия его семьи.
— О! Как великодушно, Келли! Но берегись, если вздумаешь посвятить газетчиков в эту историю, — пригрозил Александрос.
— Я на такое не способна, — обиженно проговорила Келли.
— Позволь тебе не поверить, — язвительно усмехнулся Александрос. — А теперь достаточно всей этой галиматьи, я хочу услышать от тебя четкий ответ, Келли.
— У меня нет выбора, ведь так? — вкрадчиво уточнила Келли.
— Полагаю, что нет, если тебе не безразлична судьба твоего дяди и его семейства. Но с другой стороны, выбор есть всегда. Если тебе столь претит мысль быть моей женой, можешь прямо сейчас встать и уйти, силой удерживать тебя никто не станет.
— По-твоему, как долго может продлиться этот брак?
— Как и любой брак в наши дни. Быть может, мы разведемся через полгода. Быть может, дотянем до золотого юбилея. На этот вопрос никто не может ответить. — Александрос неопределенно развел руками.
— Но кто будет решать?
— Разумеется, все будет решать муж.
Глава пятая
Три следующие недели пронеслись для Келли словно в тумане. Она всецело была подавлена впечатлением от общения с Александросом Коросом — ее первой любовью, ее мучительным воспоминанием.
