Он встал и провел рукой по своим волосам. Она вдруг поняла, что он не так спокоен, как казалось. Но, конечно, его разочарование нельзя было сравнить с ее чувствами.
— Вероятно, это не было бы хорошей идеей, — произнесла она слабым голосом.
— «Вероятно» — не слишком определенный термин. У меня он ассоциируется со словами «наверное» и «возможно».
— Это из-за того, что вы такой толстокожий.
— С вашей стороны было бы более мило назвать это неисчерпаемым оптимизмом, но не будем спорить об этом.
— Я думала, это как раз то, чем мы занимаемся.
— Вы очень педантичны. Вам когда-нибудь говорили об этом? Вы, наверное, побоитесь поцеловать меня, если вдруг поймете, что вам это нравится?
— Вы меня ведь целовали, помните? — Она уже знала, что ей это понравилось. В этом-то и заключалась проблема. Или одна из проблем.
— И вы называете это поцелуем? — раздался его иронический смех.
— Так кто же из нас педант? И потом, мы оба знаем, почему вы меня тогда поцеловали.
— На самом деле, — задумчиво сказал он, — мы не совсем уверены в этом.
— Ну уж конечно! — издевалась она, пытаясь уничтожить сомнения, порожденные его неожиданным заявлением. «Нет ничего трогательнее, чем женщина, которая услышала то, что хотела», — сурово сказала она себе.
— Согласен. Мы должны делать это, а не говорить об этом. — Она почувствовала, что на месте желудка у нее образовалась теплая, темная дыра. Раскачав ноги, она забросила их слишком далеко под стол, потеряла равновесие и, пошатнувшись, отнюдь не грациозно приземлилась на пол.
Он молча наблюдал за ее акробатическими трюками. Скользнувшая по его лицу загадочная улыбка заставила Еву почувствовать себя неловко.
— И не потому, что я не умею говорить о любви, просто такого рода разговор имеет свое место и иногда может быть очень стимулирующим, вы так не считаете? — Он вежливо остановился, ожидая, пока она выскажет свое мнение. Так и не дождавшись ответа, он слегка склонил голову и спокойно продолжил: — Я мог бы прямо сейчас рассказать вам, например, что желание поцеловать вас делает со мной, выражаясь физическим языком, если вы этого хотите? — Его голос превратился в мурлыканье.
— Весьма великодушное предложение, — проворчала она, — но, если вы не возражаете, я откажусь. — «Возможно, у меня грипп. Это бы объяснило все симптомы лихорадки», — подумала Ева.
— Я мог бы сказать, что вы понесли потерю, но это не было бы правдой. Скорее, это мы понесли потерю. Ваша сексуальность смущает вас, Ева? — спросил он, глядя на ее горящие щеки и растерянное лицо. — Вы же знаете, что мне не нравится, когда вы стараетесь спрятаться, как улитка в ракушку. Девушка-подросток, еще не видевшая жизни, не должна приковывать себя к одному мужчине. Любой мужчина, обладающий хоть каплей достоинства, не хотел бы, чтобы она это сделала, — мрачно добавил он.
— Я ни к кому не прикована.
— Докажите это, — немедленно отреагировал он.
— Дайте мне подумать… — Она почувствовала, как задрожали ее губы. — Вы, должно быть, обманываете, Дрю! — Его имя совершенно естественно соскочило у нее с языка.
— Может, резковато сказано, но я не обманываю вас. Боже мой, что же вы ждали от меня? Я доведен до отчаяния. Вы бы поставили меня под ледяной душ?
Его мрачная честность была невероятно соблазнительна. Она волновала ее больше, чем любые красивые слова. Ева чувствовала, что ее защитные силы не выдерживали его потоков искренности.
— От чистоплотности один шаг до благочестия, — напомнила она ему, удачно подобрав слова. «Неужели он действительно так сильно хочет меня или же просто чертовски настойчив?»
— Да, уж кто-кто, а вы, наверное, знаете о чистоплотности все. Мне кажется, вы обстирываете полгорода. — Он легонько пнул ногой корзину для грязного белья.
— В этом доме каждый стирает для себя сам, — поправила она его. — Вы же знаете, я не из тех женщин, которые с утра до ночи занимаются хозяйством.
— Возможно, — не очень уверенно признал он, — но вы должны согласиться, что у вас не было нормальной беззаботной жизни обычного подростка. Вряд ли ваша жизнь шла так, как вы планировали. Должно быть, вы завидовали вашим друзьям, видя, как они расправляют крылья, уходят из дома, поступают в университет?
Ева даже не осознавала, что кивает в знак согласия. Все было именно так. Сначала она не могла без зависти читать письма Элис, которая планировала снять квартиру с подругой. В следующих письмах она жаловалась на шум в квартире наверху, потом рассказывала, что ей приходится работать до четырех утра. Такая жизнь могла бы быть и у нее. Но увы! Хорошо, что Ева была не из тех натур, которые долго переживают.
— Мне нравится то, чем я занимаюсь, — произнесла она холодным тоном. — Я уже давно не подросток. И я не нуждаюсь в том, чтобы мне объясняли, что и сколько я упустила в жизни.
— Ник скоро уедет из дома, — напомнил он ей, стараясь не реагировать на яд в ее голосе. — Вы ему станете не нужны, — жестоко сказал он.
Еве было интересно, специально он вдруг разыгрывает жестокость или он таков на самом деле. Она подняла глаза, чтобы посмотреть на него, и инстинктивно отвела их в сторону, увидев сострадание в его взгляде. Она не хотела, чтобы ее жалели. Ева не нуждалась в благотворительности.
— Я знаю, что вам неприятны мои слова, но вы так много сделали ради Ника. Впереди у вас полная свобода. Теперь вы будете делать все, что не могли себе позволить раньше. Например, решить что-нибудь с этим домом. — Он окинул взглядом комнату с высоким потолком. — Должно быть, расходы на его содержание огромны. Если бы вы его продали…
— Я понимаю, что вы сейчас дадите мне очень ценный финансовый совет, но, с вашего позволения, я оставлю его без внимания. И у вас еще хватает наглости обвинять Тео в том, что он контролирует мою жизнь! Хотя я и не говорю ему в глаза…
— Я не обвиняю Тео. Этот человек вселяет в меня ужас, — медленно произнес Дрю.
— Думаю, не его физическая форма так напугала вас, — огрызнулась она, и ее глаза заблестели от негодования. — Это ужасно, когда личность оценивают по размеру мускулов!
— Понимаю. Вас восхищают интеллектуальные способности этого человека. Вы думаете, у меня бы не хватило ума обменяться парой фраз с профессором? Да откуда вы знаете? Моя посредственность снова подвела меня, — вздохнул он.
— Вы… вы… такой ограниченный! — с раздражением воскликнула она.
Бог дал ему не только идеальное тело и лицо, которое большинство женщин мечтали увидеть у своих возлюбленных, но он получил еще и живой ум, и искусный язык! Неужели он не знал, как использовать этот огромный багаж?
— Вы знаете, что я прав. Поэтому так беситесь.
Еве хотелось кричать от его сдержанности и благоразумия. Она подошла к нему поближе и направила дрожащий палец ему в лицо. Сколько бы она отдала за то, чтобы вдребезги разбить его безразличие!
