Я посмотрела в направлении его пальца и нахмурилась, потому
что в первое мгновение ничего не заметила и, лишь присмотревшись, увидела ниже
по склону завалившуюся на бок машину. Цветом и формой она подозрительно
напоминала «БМВ», на котором совсем недавно раскатывали компаньоны.
Не сговариваясь, мы спустились, что было нелегким делом, я
без конца спотыкалась о торчащие из земли корни и даже умудрилась наступить
Ромео на хвост, но, несмотря на это, «БМВ» мы достигли в рекордно короткие
сроки. Левая передняя дверь была распахнута настежь, я опасливо заглянула в
кабину и с облегчением вздохнула: она была пуста.
— Его тут нет, — вроде бы удивился Гриша, осмотрев
машину и прилегающую к ней территорию.
— Как машина могла сюда попасть? — начала я
рассуждать вслух. — Она километрах в двух от того места, где вы ее обычно
оставляли, и с какой стати ей было скатываться вниз?
— Откуда мне знать? — вроде бы разозлился Гриша.
— Что будем делать? — не отставала я. —
Сообщим в милицию?
— Много толку от твоей милиции, надо Славку искать.
Идея стоящая, только вот как ее осуществить? Может, Гриша
знает, а вот я нет. Мы выбрались к дороге и зашагали по ней с удвоенным
рвением. Гриша молчал, хмурился и даже кусал губы. Через несколько минут,
добравшись до места, где должна была стоять машина, мы начали подниматься по
тропинке на вершину горы и вскоре достигли почти ровной площадки. Отсюда хорошо
просматривалось шоссе, склон горы и даже вилла.
— Это здесь? — спросила я и огляделась.
— Здесь, — неохотно ответил Гриша, в нем ощущалась
нервозность и даже, по-моему, страх. Глядя на него, я вдруг тоже начала бояться
и еще раз огляделась, на сей раз с подозрением.
Рассматривать было особенно нечего. Нагромождение камней, за
ними тщательно расчищенное пространство, как видно, здесь и лежали наблюдатели,
а в нескольких шагах небольшая пещера, тоже заваленная осколками камней,
сползающими со склона. Ромео, глядя в ту сторону, начал мелко дрожать, а потом
вдруг зарычал. Шерсть на нем встала дыбом, и он даже попятился.
— Ты чего? — еще больше испугалась я, а Григорий
насторожился, приглядываясь к собаке.
Ромео, жалобно поскуливая, принялся разгребать камни и
ухватил что-то зубами. Я не сразу поняла, что это, протянула руку и высвободила
из пасти собаки тонкий ремешок.
— Что за дрянь ты нашел? — рассердилась я, а Гриша
вдруг побледнел и заявил:
— Ремешок от бинокля. — И добавил испуганно: У
Славки был бинокль.
Рухнув на колени, мы стали помогать Ромео, Гриша выругался,
потом сказал: «О господи», а я, заглянув через его плечо, завизжала: из камней
торчала ладонь. Человеческая. Рукав джинсовой рубашки и часы на запястье.
— Славка! — выпалил Гриша и откатился в сторону. Я
завизжала громче и, не помня себя, побежала по дороге, нелепо размахивая
руками. Ромео бросился за мной и тоже визжал. Гриша догнал меня, чуть не сбив с
ног своим весом. — Не ори, — сказал он грозно, и я мгновенно
заткнулась. Похватала ртом воздух и выпалила:
— Как не орать, когда он там…
— Вот именно. Надо закопать эту руку, — мрачно
шепнул он.
— Зачем? То есть я ничего закапывать не буду, хоть
убей. И нам надо в милицию. Ведь он… мертвый?
— Конечно, чего б ему в камнях лежать? Жди здесь, я
сейчас.
Я переминалась с ноги на ногу, поскуливала и смотрела на
море, изо всех сил стараясь ни о чем не думать. Гриша вернулся очень быстро,
схватил меня за руку и торопливо зашагал, увлекая за собой. Глаза его были
совершенно безумными, а лоб покрывала испарина.
Несколько километров мы преодолели в рекордное время, даже
Ромео несся с небывалой для него скоростью.
— Надо позвать людей на помощь, — пролепетала я,
ходьба немного привела меня в чувство, и я начала соображать.
— Спятила совсем? — зловеще зашептал Гриша. —
Молчать надо, и про машину, и про Славку. Пропал и пропал, мы знать ничего не
знаем.
— Как это? — ахнула я.
— А вот так. Что мы ментам скажем? Как объясним, что здесь
делали?
— На горе?
— Нет. В этом поселке.
— А что мы здесь делали? — додумалась спросить я.
— Отстань. Молчи и никуда не суйся.
Тут стало совершенно ясно: как ни была я напугана, а Гриша
испугался еще больше, толку от него сейчас не добьешься, и инициативу надо
брать в свои руки, иначе… черт знает что еще может произойти.
До самого дома я молчала, но, как только мы оказались на
веранде и Гриша залпом выпил подряд три стакана воды, я, глядя в его глаза,
сурово заявила:
— Немедленно объясни, что происходит?
— А то непонятно? — вновь разозлился он. —
Этот гад выследил Славку и укокошил.
— Какой гад?
— Трофим.
Я осела на стул и до неприличия широко открыла рот.
— Сережа?
— Конечно, Сережа. Кто ж еще?
— Сережа убийца? — Поверить в такое было
невозможно. Это что же выходит: я помогла сбежать из тюрьмы человеку, который
тут же убил другого человека, так подло обманув мое доверие? — Не может
быть, — твердо заявила я.
— Ты что, труп не видела?
— Нет. То есть да. То есть я видела руку… мамочки… да с
чего ты взял, что его убил Сережа?
— С того, что больше некому. Он, точно он. Выследил
Славку и убил. Вот гад, а…
— Подожди, успокойся, выпей еще воды и расскажи по
порядку. Иначе я сию минуту заору «караул!» и соберу весь поселок.
Гриша посмотрел с сомнением, как видно прикидывая, смогу ли
я действительно заорать, кивнул, решив, что смогу, и правильно сделал, потому
что в ту минуту я была способна на что угодно. Он сел за стол, потер ладонями
лицо и уставился на меня, а открыв рот, уже не мог остановиться: люди в сильнейшем
волнении либо замыкаются в себе, так что из них слова не вытянешь, либо болтают
как заведенные. Гриша относился ко второму типу.
