Вскоре все узнали, что Миша тоже зачастил в Москву. Он забегал к ним домой по вечерам, ненадолго, чтобы перехватить домашней пищи, а главное – рассказать о своих планах.
– Я уже почти обо всем договорился! – Миша просто-таки сыпал новой информацией. – Катюшин отец, конечно, помог. Дал контакты нужных людей, замолвил обо мне словечко. Сейчас езжу по залам. Выставку отца можно будет организовать уже весной! Представляете!
И Саша хорошо представляла, что отец Катюши, а теперь ее уже можно было называть Мишиной невестой, обладал достаточным влиянием и связями, имея возможность помочь будущему зятю в его начинаниях. Скульптуры, которые Миша возвел вокруг их загородного дома к Старому Новому году, покорили не только высокопоставленных гостей и хозяев особняка, но и сердце заказчицы – Катюши. С тех пор Миша и Катя почти не расставались. Бабушка говорила, что Катюша хоть и дочка богатеев, но очень простой и легкий человек. Мама же до сих пор побаивалась встречи с ней. А когда папа подшучивал, что скоро и маме становиться бабушкой – она краснела и была похожа на растерянную девчонку.
Миша тем временем несся вперед, будто вылетевший наконец из дула патрон – его так долго сдерживали, что теперь ему не терпелось поскорее достигнуть цели. Он ходил по галереям, договариваясь о выставке картин отца. И отбирал их тщательно, с любовью, заново обрамляя, стряхивая пыль с холстов.
– А потом, после выставок, я хочу переделать папин дом в музей! – рассказывал Миша. – У меня уже начальный капитал есть, да и еще несколько новых заказчиков на ледяные скульптуры появилось даже в этом зимнем сезоне.
– Молодец, братишка! – радовалась Саша. – Если нужна помощь, только попроси. Мы с Димкой всегда готовы! Я могу в доме убраться, Димка что-то починить…
– Я там почти ничего менять не стану, – Миша благодарно кивнул. – Но дом требует ремонта. И нужно будет внутри соблюдать температурный режим, благоприятный для картин…
– Миш, ты стал такой серьезный, – смущалась мама. – У тебя завтра встреча в галерее, может, сходим купим костюм, галстук?..
Но тут Миша отрицательно затряс головой и даже отпрыгнул на стуле от стола. Право свободно одеваться он хранил ревностно и в этом смысле подстраиваться под какие-то нормы не собирался.
– Да, народ, тут же такое дело, – Миша полез в карман широкого вязаного пуловера. – Глядите!
И он хлопнул на стол новенький паспорт.
– Загран? – не верил папа, листая пока чистые странички.
– Мы тут с Катюшей хотим немного по Европам поколесить, – улыбался довольный своим сюрпризом Миша. – Есть один знакомый мастер по дереву. Думаю с ним познакомиться. Он в Германии живет.
– Ты летишь в Германию? Когда? – удивлялась мама.
– Завтра, – просто ответил Миша. – А чего ждать?
И все не верили своим глазам, так изменился Миша за последнее время.
– Но не это главное. – Он выдержал паузу. – Через пару недель мы вернемся и тогда…
– Что? – торопила его мама.
А Саша уже потихоньку потирала ладони.
– Придем к вам в гости! – непринужденно ответил Миша. – Моя маленькая мама должна знать, на ком женится сын?
– Ты женишься? – выдохнула мама. – Уже?
– Я сделал Катюше предложение, – кивнул Миша. – И она согласилась. Ее родители тоже ко мне с теплом относятся. Кажется, считают меня перспективным…
– Мишка! Поздравляю! – Саша накинулась на брата, давая возможность маме тихонько переварить эту информацию.
– Да, сестренка, и спасибо тебе за бобра, – подмигнул ей Миша.
– Какого еще бобра? – не понял папа.
Но Саша с Мишей лишь весело отмахнулись – они-то поняли друг друга.
А потом Миша убежал к невесте: им надо было закончить приготовления к дальней поездке. А мама еще долго сидела с папой на кухне. Она привыкала к этой новой жизни, которая теперь не подчинялась ей, не зависела от старых тайн, а неслась себе вперед свободная, сильная, стремительная…
Саша же сразу закрылась в своей комнате и еще долго-долго болтала по телефону с Димкой, взахлеб рассказывая ему все последние новости. А потом они сговаривались о будущих встречах. И теперь уже Саша хотела приехать на выходные в Истру. Провести время с бабушкой, которая частенько теперь оставалась одна и была очень рада, что внучка не забывает ее.
– Ма, па! – кричала она родителям. – Я на выходные к бабушке хочу. Вы со мной?
– Я отвезу тебя в пятницу после школы, – кричал в ответ папа. – Но у нас с мамой тут некоторые дела образовались…
А Саша уже не слушала, она обещала Димке, что будет с ним рядом совсем скоро!..
Возвращаясь от бабушки после выходных, Саша вспоминала Димку, его первое признание в любви и чувствовала, как внутренняя пустота отступает. Как тепло берет верх над холодом. Кажется, она тоже начинала влюбляться… но пока не спешила называть это чувство. Будто прислушивалась, присматривалась к нему.
За последние дни Саша заметила одну странную штуку. Она приехала в Истру, к бабушке, и снова видела перед собой того же близкого и родного человека. Бабушка, которая за эти каникулы перестала быть Мишиной мамой, а затем отпустила внука в столицу, ждала Сашу с неизменными блинами, нежной заботой и любовью. Казалось, все случившееся не изменило ее вовсе. Зато Саша чувствовала, как эти несколько недель полностью перетряхнули ее саму. При этом что-то будто бы выскочило и потерялось, но освободившееся место вскоре начало заполняться чем-то новым, еще неизведанным. Сейчас, как никогда, Саша ощущала, как каждый миг этой жизни, что отмеряли ее индийские часы, меняет ее. Видимо, то же происходило и с Димкой, и с Никитой, и даже с Мишей, который чуть дольше остальных задержался в детстве. Димка, который очень долго скапливал внутри себя чувства, эмоции, впечатления, теперь начал пользоваться ими, воплощать в жизнь. А Никита наоборот затаился, его ждала внутренняя работа. Миша же стал почти неузнаваем – он будто бы в одночасье возмужал, почувствовал себя мужчиной. Вот и Людка на глазах становилась другой, будто появилась в ней какая-то серьезность, а быть может, просто понимание – для чего ей нужны отношения с Максимом. И почему мама так сильно переживает за нее.
Но чем старше становились люди, тем меньше их меняли обстоятельства. Внутренний стержень укреплялся и стойко выдерживал любые напасти. И Саша не знала, радоваться этому или сожалеть. Она уже чувствовала, как потихоньку начинает костенеть, пока это лишь помогало – уходили детские страхи, в поступках стало больше смелости, в мыслях – порядка. Вот только так ли это здорово – быть сильной и непоколебимой?..
Московская квартира встречала Сашу горячими батареями, работающим телевизором и необыкновенно ровным ламинатом. После дощатых полов в бабушкином доме все здесь было каким-то глянцевым. И запахи дома стояли совсем другие. Какие-то загадочные, странные. Будто бы пахло клеем, бумагой и еще чем-то новым, непонятным.
