– Я должен немного поработать. Извини меня, – сказал я Людмиле, которая уютно расположилась на кровати у стены, прикрепив на лоб обмазанные мёдом и кажущиеся нелепыми листья капусты. По её утверждению, это было лучшим средством от лёгкой простуды после купания в луже. Правда, с оговоркой, что самым сильным лекарством будет всё-таки любовь.
– Ты можешь посидеть с ноутбуком здесь.
– Нет-нет, не хочу, чтобы тебе мешал свет – выспись и поскорее поправляйся. Конечно, сейчас ты выглядишь забавно, но лучше обходиться без этого.
– Мне было бы только приятно. – Люда потянулась и обхватила меня за шею. – А ещё лучше – просто отложи всё это на завтра. Думаю, в нашем случае любые дела подождут.
– Извини, но мне действительно необходимо уделить время важным проблемам.
– Поделишься?
– Обязательно, но позже.
– Ну, ладно. Как хочешь. Но если закончишь быстро, то не стесняйся – растолкай меня, и точно об этом не пожалеешь!
– Наверное, так и сделаю.
Я поцеловал ее и, погасив свет, пошёл по длинному коридору второго этажа в сторону рабочего кабинета, оборудованного четырьмя компьютерами, огромными мониторами и даже проектором. Так сказать, все условия для плодотворной деятельности. Но сегодня, разумеется, ничем из этих замечательных помощников я не собирался пользоваться, хотя шёл именно сюда. Зачем? Просто после неожиданного разговора с Борисом и Верой Павловной я спрятал там одежду, и, самое главное, именно из окна кабинета удобнее всего было перепрыгнуть на крышу спортивного зала, а по ней, миновав несколько деревьев, добраться до стены, за которой продолжался лес. Деньги лежали у меня в кармане куртки вместе с револьвером и телефоном. Норд дремал внизу в отдельной комнате, и я не собирался брать собаку с собой в такое опасное приключение. Хотя заранее подошёл к другу детства, нежно обнял и прошептал на ухо, что буду беречь себя и собираюсь обязательно вернуться живым и невредимым.
Зачем я вообще шёл туда? Прежде всего, конечно, из-за Оли, перед которой имел прямо-таки неоплатный долг и всё ещё верил, что смогу вернуть ее к жизни. Ну и, конечно, из-за Бориса и Веры Павловны, которые, судя по всему, были неуловимы, если их до сих пор не могли найти даже люди с такими возможностями, как Виталий Александрович. А раз силы Жени и Наташи оказываются на исходе, то, понятное дело, другого шанса их спасти, пожалуй, нет. Что случится, если эти девушки исчезнут? Тогда, наверное, мне из всей этой передряги не выбраться. Реакция Виталия Александровича понятна – я не справился с тем, на что он так надеялся. Поэтому в самом лучшем случае я не смогу рассчитывать на его поддержку, а значит, останусь один на один с тем, чего никто, разумеется, не поймёт. Конечно, с финансовыми возможностями Людмилы, скорее всего, можно побороться не без надежды на успех, однако уж слишком чудовищным было всё, что произошло, и, если я даже останусь на свободе, но всё это станет достоянием публики, как дальше жить? Поэтому, по сути, выбора у меня никакого и не было – так, банальная игра в то, что я на самом деле могу на что-то повлиять. И Борис с Верой Павловной, думаю, прекрасно это понимали.
Осторожно притворив за собой дверь и пожалев, что её нельзя закрыть изнутри, я быстро облачился в верхнюю одежду и, затянув покрепче непривычно длинные шнурки на ботинках, был готов. На стол рядом с умилительно-маленьким ноутбуком я выложил пакетик с остатками камней Трюфельного холма и взял с собой лишь пару кусочков – один, чтобы вернуть Олю, и второй для себя, чтобы её видеть. Остальные, как мне показалось, будут здесь в гораздо большей сохранности и безопасности. В крайнем случае, если со мной приключится какая-нибудь беда, Людмила, Женя и Наташа смогут попытаться использовать их под свои цели на альтернативных людях, но об этом не хотелось думать. Нажав кнопку выключения телефона, чтобы он, как обычно бывает, не зазвонил в самый неподходящий момент, я аккуратно открыл окно и перелез на черепичную крышу. Интересно, насколько громко слышны мои шаги внутри дома? Хотелось надеяться, что я двигался практически беззвучно, а вот на улице это имело мало значения – здесь задувал пронизывающий ветер, скрипели деревья, лил дождь, и всё было окружено темнотой. Зато необычайно уютно смотрелся электрический свет в окнах, который позволял ориентироваться и бросал, пусть и неверные, даже пугающие, но всё-таки указующие блики на окружающее пространство.
Пару раз чуть не поскользнувшись, я осторожно добрался до края крыши, хватаясь пальцами за неровную черепицу. Правее меня оказалась сточная труба, которая, после того как я выбирался из своей квартиры, ассоциировалась теперь с чем-то нехорошим и болезненным. Но, к счастью, она мне была не нужна. Я уселся на краю, балансируя, чтобы не упасть, и, собравшись с силами, прыгнул вперёд и вниз, через мгновение распластавшись по крыше спортивного зала. Как хорошо, что его конёк был таким широким, иначе, пожалуй, моя затея кончилась бы трагически уже сейчас. Не знаю, сколько метров падать вниз, но по такой погоде это могло бы стоить мне переломанной шеи. Что же, значит, это уже можно считать удачным стечением обстоятельств, словно предполагающим верность моих действий. Но разве не из всего при желании это можно заключить?
Не поднимаясь, я пополз на четвереньках вперёд, невольно благодаря кого-то свыше, что охрана не использует здесь мощные фонари для осмотра территории в подобных условиях. Иначе я точно стал бы весьма удачным объектом для обнаружения. И что случилось бы в этом случае? Наверное, меня блокировали бы, бережно сняли с крыши и, разумеется, никуда не позволили бы двинуться. В крайнем случае, отпустили бы на встречу под усиленной охраной, но я ни секунды не сомневался, что Борис и Вера Павловна непременно её почувствуют. А это могло стать концом всему. Поэтому – только скрытность и вера в собственные силы могли мне здесь помочь, и до сих пор всё шло достаточно удачно.
Конёк оборвался как-то внезапно, и я чуть не упал, бешено заскользив руками вниз и болезненно приложившись подбородком. Однако всё-таки удержался и, выдохнув, смотрел на стучащие рядом по крыше огромные лапы деревьев. Теперь предстоял, пожалуй, самый сложный этап всей операции – от ограды меня отделяло минимум три дерева, по которым предстояло незаметно и безопасно перебраться. Кажется, не такая уж и сложная задача, однако, несмотря на затянутые в перчатки руки, я был уверен, что не всё так просто. А вот риск рухнуть вниз возрастал по сравнению с крышей гораздо больше.
– Ну, давай. Время не ждёт, – прошептал я, подбадривая себя.
Сместившись ниже, я задержался согнутой в локте рукой за край конька, а второй ухватил мокрую и колючую лапу. Ствол здесь, как я видел днём, должен находиться совсем рядом, но до него ещё надо добраться, не промахнувшись в темноте и неразберихе ветвей. Поэтому я продвинулся ещё вперёд и, когда почувствовал, что относительно твёрдо стою на выпуклостях черепицы, перенёс вес тела на ноги и ухватился за ветки второй рукой. Наверное, со стороны это выглядело весьма забавно – этакая раскоряка между крышей и деревьями, образующая согнутый колышущийся мост. Что же, над этим наверняка будет весьма уместно посмеяться потом, но теперь других вариантов, кроме как двигаться дальше, у меня не было. Вряд ли удастся, если вдруг передумаю, просто сместиться назад, а раскачивающиеся лапы рано или поздно увлекут меня вниз, и я могу просто скатиться по крыше в пустоту.
